"Владимир Тендряков. Охота" - читать интересную книгу автора

протертыми до белизны локтями, в тусклом галстучке, в умеренно отглаженных,
со следами выведенных пятен брючках, с бледной немочью горожанина на узком
лице, которую, впрочем, можно принять и за невыстраданную грусть.
Случайный человек оказался возле нас, нескольких бездельников,
глубокомысленно наслаждающихся ласковым вечером. Тут не было ничего
необычного, институтик карманного размера, готовящий стране писателей,
вызывал у многих острое любопытство и... недоумение:
- Чему вас тут учат?
Мы гордились своей исключительностью и отвечали с величавой неохотой:
- Тратить стипендию.
Нам платили самую маленькую стипендию, какая существовала в институтах.
Студенты технических вузов получали втрое больше нас. Нам ничего не
оставалось, как презирать сребролюбие.
На этот раз прохожий, завернувший к нам с панели, не спросил, а сам
стал нам объяснять - чему нас учат.
- Это ловко кто-то придумал спрятать молодых писателей под одну крышу,
под одну шапку, - заговорил он, разглядывая нас корыстными глазами
барышника. - Да здравствует единомыслие! "Весь советский народ как один
человек!"
И мы изволили обратить на него внимание: узкое лицо, хрящеватый нос,
язвительная улыбочка на бледных губах, и подрагивающее острое коленко, и
худая, как коршунья лапа, рука вкогтилась в пиджачный лацкан.
Кто-то из нас удостоил его ленивым ответом:
- Учение - свет, неучение - тьма, дядя. Неужели не слышал?
- Добронравная ложь, молодые люди. Не всякое учение свет. - Он глядел
на нас с оскорбляющей прямизной и улыбался, похоже, сочувственно.
- Хотите сказать, что нас тут губят во цвете лет?
- О вас проявляют отеческую заботу. Думай, как все, шагай по струнке:
"Шаг вправо, шаг влево рассматривается как побег".
- И куда же мы ушагаем, по-вашему?
- Уже пришли... В гущу классовой борьбы, классовой непримиримости,
классовой ненависти. Вас учат ненавидеть, молодые люди.
- Классово ненавидеть, не забывай, дядя.
- А что такое классово?
Мы переглянулись. С таким же успехом нас можно было спросить, что такое
красное или желтое, соленое или сладкое. Столь наглядно очевидное - не было
нужды задумываться.
- Маркса надо читать, дядя.
- Маркс, молодые люди, в наше время попал бы в крайне затруднительное
положение. Он делил мир просто - на имущих и неимущих, эксплуататоров и
эксплуатируемых, ненавидь одних, защищай других! А ведь сейчас-то эти имущие
эксплуататоры - фабриканты там или лавочники со своими частными лавочками -
фюить! Ликвидированы как класс. Так кого же классово ненавидеть, кого
любить?
- Частные лавочки исчезли, дядя, а лавочники-то в душе остались. Они
глядят не по-нашему, думают не по-нашему.
- Думай, как я, гляди, как я, - единственный признак для определения
классовости? А что если кто-то думает глубже меня, видит дальше меня? Или же
такого быть не может?
- Не передергивай, дядя. Можешь думать не так, как я лично думаю, но