"Владимир Тендряков. Охота" - читать интересную книгу авторапротертыми до белизны локтями, в тусклом галстучке, в умеренно отглаженных,
со следами выведенных пятен брючках, с бледной немочью горожанина на узком лице, которую, впрочем, можно принять и за невыстраданную грусть. Случайный человек оказался возле нас, нескольких бездельников, глубокомысленно наслаждающихся ласковым вечером. Тут не было ничего необычного, институтик карманного размера, готовящий стране писателей, вызывал у многих острое любопытство и... недоумение: - Чему вас тут учат? Мы гордились своей исключительностью и отвечали с величавой неохотой: - Тратить стипендию. Нам платили самую маленькую стипендию, какая существовала в институтах. Студенты технических вузов получали втрое больше нас. Нам ничего не оставалось, как презирать сребролюбие. На этот раз прохожий, завернувший к нам с панели, не спросил, а сам стал нам объяснять - чему нас учат. - Это ловко кто-то придумал спрятать молодых писателей под одну крышу, под одну шапку, - заговорил он, разглядывая нас корыстными глазами барышника. - Да здравствует единомыслие! "Весь советский народ как один человек!" И мы изволили обратить на него внимание: узкое лицо, хрящеватый нос, язвительная улыбочка на бледных губах, и подрагивающее острое коленко, и худая, как коршунья лапа, рука вкогтилась в пиджачный лацкан. Кто-то из нас удостоил его ленивым ответом: - Учение - свет, неучение - тьма, дядя. Неужели не слышал? - Добронравная ложь, молодые люди. Не всякое учение свет. - Он глядел - Хотите сказать, что нас тут губят во цвете лет? - О вас проявляют отеческую заботу. Думай, как все, шагай по струнке: "Шаг вправо, шаг влево рассматривается как побег". - И куда же мы ушагаем, по-вашему? - Уже пришли... В гущу классовой борьбы, классовой непримиримости, классовой ненависти. Вас учат ненавидеть, молодые люди. - Классово ненавидеть, не забывай, дядя. - А что такое классово? Мы переглянулись. С таким же успехом нас можно было спросить, что такое красное или желтое, соленое или сладкое. Столь наглядно очевидное - не было нужды задумываться. - Маркса надо читать, дядя. - Маркс, молодые люди, в наше время попал бы в крайне затруднительное положение. Он делил мир просто - на имущих и неимущих, эксплуататоров и эксплуатируемых, ненавидь одних, защищай других! А ведь сейчас-то эти имущие эксплуататоры - фабриканты там или лавочники со своими частными лавочками - фюить! Ликвидированы как класс. Так кого же классово ненавидеть, кого любить? - Частные лавочки исчезли, дядя, а лавочники-то в душе остались. Они глядят не по-нашему, думают не по-нашему. - Думай, как я, гляди, как я, - единственный признак для определения классовости? А что если кто-то думает глубже меня, видит дальше меня? Или же такого быть не может? - Не передергивай, дядя. Можешь думать не так, как я лично думаю, но |
|
|