"Владимир Тендряков. Люди или нелюди" - читать интересную книгу автора

Продолжение второй моей истории наблюдал в 1966 году китаевед
Желоховцев.
Вот отрывок из его записок. (Ж е л о х о в ц е в А. "Культурная
революция" с близкого расстояния". М. 1973.)
"У библиотеки соорудили высокий дощатый помост - не то трибуну, не то
эстраду, не то эшафот. На фоне красных знамен на нем стоят выстроенные в
шеренгу люди, опустив на грудь головы в ушастых бумажных колпаках. На многих
бумажные накидки, сплошь покрытые надписями. В руках они держат фанерные
щиты с перечнем "преступлений". На груди у некоторых висят плакатики:
"Черный бандит".
- Склони голову! - вдруг услыхал я возглас за спиной и резко обернулся:
к импровизированному эшафоту вели сравнительно молодого человека. Двое
держали его под руки, а третий ударял по затылку - человек этот не желал
опускать голову, он стойко и упрямо выпрямлялся.
Тогда конвойные остановились, стали осыпать осужденного бранью и бить
куда попало. Избиваемый не сопротивлялся, он шатался из стороны в сторону,
пытаясь устоять. Проходившие по аллее студенты сгрудились вокруг жертвы.
- Контра! Сволочь! - неслись выкрики.
Человек упал, и все наперебой стали пинать его ногами, но он не издал
ни одного стона или крика.
Вдруг от собравшейся на судилище толпы отделились человек пять и бегом
понеслись к нему, крича:
- Его будут судить массы. Ведите его сюда!
Разъяренная толпа, только что с холодным ожесточением избивавшая
беззащитного человека, при властном крике мгновенно дисциплинированно
расступилась. Жертва недвижимо лежала на асфальте.
- Вставай! - крикнули подбежавшие студенты еле дышавшему человеку,
подняли его и потащили к эстраде. Избитый из последних сил несколько раз
пытался поднять голову, но, получив затрещины, беспомощно ронял ее снова. Я
смотрел, как его вытащили на сцену и прислонили к заднику, обтянутому
красной тканью. Он соскользнул на пол. Ему приказали встать на ноги и
влепили несколько увесистых пощечин, но тщетно. Тогда подошел здоровенный
детина кто-то из ведущих активистов - и заработал солдатским ремнем. Удары
ремня привели избитого в чувство, он встал на ноги. На него натянули
бумажный колпак клоуна и накинули бумажную хламиду. Двое юнцов начали быстро
что-то писать на ней черной тушью. Еще один парень замазал его лицо белой
краской, макая кисть в большую консервную банку - в старом национальном
театре злодеев гримировали белым..."
Читаю дальше: "В тот же день я возвращался из клуба советского
посольства. Собрание перед библиотекой продолжалось. Осужденные по-прежнему
стояли шеренгой, у самого края рампы, держа на вытянутых руках над головой
фанерные щитки с перечнем своих "преступлений". Время шло, и вдруг люди
начали один за другим мешковато валиться на помост. Все глазели на них, но
никто не подходил, не трогал их - это, видимо, никого не удивляло. Я был
настолько потрясен этим зрелищем, что не удержался и спросил стоявшего рядом
паренька с красной повязкой, что с ними.
- Они стоят так целый день. Человек же не может простоять долго, держа
руки над головой, вот они и падают, - охотно объяснил он мне, нарушая
строгий запрет вступать в разговор с иностранцами. - Только их нечего
жалеть. Ведь это черные бандиты и предатели. Они захватили власть в парткоме