"Владимир Тендряков. Тройка, семерка, туз" - читать интересную книгу авторащетиной возле кадыка бьется жилка, глаза закрыты, тонкие руки вытянуты вдоль
тела, пальцы безвольно согнуты - усталые руки. В общежитии жарко, одеяло накинули только на ноги, плоская, ребристая грудь обнажена, на ней вытатуирована надпись: "Года идут, а счастья нет". Сплавщики толпились вокруг, перекидывались вполголоса замечаниями: - Видать, мужик тюремной жизни понюхал. Ишь украсился: "счастья нет"... - Тут-то, считай, счастлив. Не подвернись на берегу Лешка, кормил бы рыб. - И то цепок - из такой кипени выкрутиться. - Случалось, видать, попадать в переделки... Егор Петухов озабоченно произнес: - Ненадежный человек. Как бы он за нашу доброту того... Не обчистил. - Ну, ему теперь не до твоего сундука. Эту ночь спи спокойно. В углу Лешка, приглушив таинственно голос, в который уже раз рассказывал: - ...Гляжу: мать честна, развернуло. Я кричать. Мать честна, а порог-то шумит... Засунув глубоко руки в карманы, упершись в грудь подбородком, из-под надвинутой на лоб кепки разглядывал нежданного гостя Дубинин. Тонкая кадыкастая шея, устало вытянутые руки, мокрые грубые башмаки, брошенные под койку, и эта надпись... Дубинин жевал потухшую цигарку, разглядывал, и чем дольше глядел, тем сильнее испытывал жалость к этому незнакомому человеку. Встретится такой на дороге - пройдешь мимо, не оглянешься вслед. Есть ли у него родня, есть ли хоть на свете человек, который бы искренне, от души имени, ни смутной по себе жалости, ничего. Вот он, увильнувший от смерти,- на чужой койке, чужие люди с бесцеремонной жалостью разглядывают его... Дубинин с трудом оторвал взгляд от надписи, наколотой на костлявой груди. - Ребята,- спросил он,- кто раздевал? Документы-то есть ли? - Есть. Поразмокло все. На пeчи разложили сушиться. Пятнадцать рублей было в кармане - нe богат. - Давай все сюда. Дубинин осторожно взял мокрые бумаги, раздвинул плечами рабочих и вышел. 7 Был сплавщиком, стал мастером; не богато событиями, не омрачено трагедиями, даже на фронт не попал - скромно прожил жизнь Александр Дубинин. Книг не приучился читать, не зажигался от них благородными порывами, не открывал для себя высоких идей, не знал (а если и знал, то очень смутно, понаслышке), что существовали на свете люди великой души, которые ради счастья других поднимались на костры, выносили пытки, сквозь стены казематов заставляли потомков прислушиваться к своему голосу. Был сплавщиком, стал мастером - только и всего. |
|
|