"Владимир Тендряков. Суд" - читать интересную книгу автора

выкрашенные, как один, в игривый, легкомысленный салатный цвет, когда позади
осевших поветей, мшистых крыш, выпустивших из-под себя рогатых, полусгнивших
"куриц", теперь стало видно, какие все избы корявые, подслеповатые, вбитые в
землю - рахитичное обветшалое племя! Его не уничтожили, ему милостиво
разрешили сгинуть самому.
У крайней избы стоял трактор, не обычный деревенский, колхозный, а
бульдозер, с угрозой приподнявший над утоптанной завалинкой тяжелый, в
засохших комьях грязи стальной щит. На завалинке же грелась, повернув к
солнцу сжатое в темный кулачок крохотное личико, знакомая Семену старуха, по
прозвищу Коза. Ей было лет девяносто, если не больше,- во всяком случае,
Семен молодой ее не помнил. Всю свою жизнь бабка Коза прожила в Дымках,
вставала с петухами, ложилась с курами, самый большой шум, какой она слушала
до недавнего времени, был шум весеннего ледохода, когда река хрустит и
стонет. Теперь же из-за крыш несется непрерывный гул, грохот, крики
вразнобой, а тяжелый бульдозер нагло уставился на избу с завалинкой.
Из избы вышел парень в рубахе с засученными рукавами, с пиджаком,
перекинутым через плечо. Дожевывая на ходу, он направился к бульдозеру.
Кажется, один из внуков бабки Козы. Заметил Семена, остановился, продолжая
жевать, поздоровался.
- Не по делу ли какому, Семен Иванович? - Парень, как и все местные,
знал в лицо известного медвежатника.
- Да вот к вам на строительство. Как тут у вас к конторе добраться?
- К какой конторе? Контор много, у каждого участка своя. Тебе какую?
- А лях его знает! Я в ваших местах как баран в кустах. Мне бы
Дудырева самого.
Парень присвистнул:
- Дудырева!.. Так бы и спрашивал. Не контору ищи, а управление. Садись,
до котлована довезу, там покажут.
Семен неловко вскарабкался в кабину. Парень деловито сел за рычаги,
мотор оглушительно взревел, на минуту Семену стало жутковато: вдруг да эта
рычащая зверина рванется вперед, сомнет избу вместе с пригревшейся на
завалинке бабкой Козой? Но трактор, как солдат на учении, лихо повернулся на
одном место и, потрясая перед собой тяжелым ножом, покатился вдоль
деревенской улицы, распугивая кур.
- Съест Дымки строительство! - прокричал Семен.
- Съест,- охотно кивнул головой парень.
- И не жалко? Место родное, пригретое!..
Парень презрительно махнул рукой, потом, пригнувшись к Семену, ответил:
- Ужо квартиру получу в новом доме, я по своей избе вот на этой
прокачусь! - Хохотнул весело: - Всех тараканов подавлю!
- Дождись, дура, пусть хоть бабка в своем углу помрет! - сказал Семен в
сердцах.
Он понимал старуху. Стройка нарушала и его покой, врожденный душевный
покой человека, привыкшего к лесу, к одиночеству, к тишине. И впервые и
жизни вместе со страхом перед завтрашним днем Семен почувствовал себя очень
старым, чуть ли не ровесником бабке Козе.
С бульдозера он слез у котлована, в самом центре строительства.
Самосвалы шли мимо него, обдавали едким угаром и где-то неподалеку
медлительно сваливали целые горы песку. Один за другим, один за другим, все
без отлички тупорылые, грозно рычащие, обремененные тяжким грузом, нет им