"Владимир Тендряков. Находка" - читать интересную книгу автора

сбывали на сторону рыбу, в колхозах приписывали в сводках, в сельсоветах за
поллитра покупались справки, то он сделал простой и ясный вывод - все
кругом, все, кроме него, Трофима Русанова, жулики. Он мог целыми неделями не
ночевать дома, спать в лодке, прятаться в кустах, высматривать, выслеживать-
лишь бы уличить в незаконности. К нему прилипла кличка Карга, ему порой
высказывали в глаза, что о нем думают, а Трофим отвечал: "Не хорош?.. Коли б
все такие нехорошие были - жили б, беды не знали. Эх, дрянь парод, сволочь
на сволочи..."
Он подошел к рыбакам. Трещал костер, над огнем, перехваченный за ушки
проволокой, висел чугунный бачок, в нем гуляла буйная пена. К дыму костра
примешивался вкусный, вытягивающий слюну запах наваристой ухи.
- Здорово, молодцы! - поприветствовал Трофим.
Пожилой рыбак - из жестяно-твердого брезента торчит сморщенное
щетинистое лицо - отвел в сторону слезящиеся от дыма глаза, ответил
сдержанно:
- Здорово, коли не шутишь.
- А запашок-то царский...
Парень - исхлестанная ветром и дождем широкая физиономия, словно
натерта кирпичом, вымоченно-льняная челка прилипла ко лбу, глаза
голубовато-размыленные, с наглым зрачком - пододвинулся.
- Садись, угостим, раз позавидовал. Трофим был голоден (днем на ходу,
под елкой перехватил кусок хлеба), от запаха сладко сжималось в животе, но
он с непроницаемо-сумрачным лицом нагнулся, приподнял палку, переброшенную
через рогульки, вгляделся в уху.
- Так, так... Сиг.
Рыбаки молчали.
- Ты - бригадир? - спросил Трофим старика в брезентовом плаще.
- Знаешь же, чего и спрашиваешь,- с ленивой неприязнью ответил тот.
- Климов, кажись, твоя фамилия?
- Ну, Климов...
- Значит, мне на тебя придется документик нарисовать... Чтоб
рассмотрели и наказали.
- Короста ты.
- А оскорбления мы особо отметим. Не меня оскорбляешь, а закон.
- Не дури, отец,- вступился парень.- Велика беда - рыбешку в уху
сунули. Мед сливать да пальцы не облизать!
- Вот-вот, мы по пальцам. Подлизывай то, что положено. Сегодня в котел,
завтра - на базар. Знаем вас. Ну-кося.
Ценные породы - семгу, сигов - рыбакам-любителям запрещалось ловить
совсем. Рыболовецкие же артели обязаны сдавать государству каждую пойманную
семгу, каждого сига. Таков закон. Но кто полезет проверять артельный котел.
То, что после улова в уху шли не окунь, не щука, не лещ или плотва, этот
вездесущий плебс озерных и речных вод, а благородные,- считалось обычным:
"Мед сливать да пальцы не облизать". Даже инспектора рыбнадзора снисходили:
пусть себе,- но не Трофим Русанов. И он знал, что, если составить форменную
бумагу, пустить ее дальше,- отмахнуться будет нельзя. Каждого, кто
отмахнется, попрекнут в попустительстве. Знали это и рыбаки. Они угрюмо
молчали, пока Трофим, присев на корточки, огрызком карандаша выводил
закорючки на бланке.
- Значит, все,- поднялся он, смахивая ладонью вытравленную дымом слезу