"Владимир Тендряков. Находка" - читать интересную книгу автора

детеныш. Пока жил... И Трофим чувствовал, что нельзя просто уснуть и забыть,
нельзя отмахнуться. И это его раздражало: "Напаскудничала, стерва, а я
расхлебывай. Надо же налететь..." Он в эту минуту испытывал саднящую
жалость, но не к брошенному ребенку, к себе. Невезучий, какая шишка ни
свалится - ему синяк, не соседу. А за это кто-нибудь хоть раз пожалел его в
жизни, сказал ли кто хоть одно ласковое слово? Только мать в детстве...
Помнит, прибегал с улицы, скидывал берестовые ступешки, а мать мяла и руках
его красные ноги, выговаривала: "Остудишься, непутный, вот лихоманка-то
хватит..." Верил бы в бога, жаловался бы: "За что ты, сукин сын, меня
наказываешь? Не хуже других, неровня, например, этой шкуре-девке, которая
дитя родное на лютую смерть бросила..." Такой случай, может, один на тыщу
выпадет, а подвалило ему, Трофиму Русанову. Надо же...
Шумел лес, не только безлюдный, но лес, где сейчас попрятался всякий
зверь. Спал, насытившись жвачкой, ребенок, равнодушный к тому, как поступит
этот случайно занесенный к нему человек. А человек не испытывал дружелюбия.
Под шум леса, под тоскливые мысли Трофим незаметно уснул.


5



На воле уже наступило утро, в курной избе с заткнутыми окнами было
темно и холодно. Открыв глаза, Трофим сразу вспомнил, что случилось вечером,
и не поверил: "Не бывает такого. Сон дурной..."
Но ребенок заплакал.
И Трофима охватил приступ беспомощной злобы:
- Не задавила тебя эта сучка! Теперь нянчись! Цыц!
Чтоб только не слышать детского писка, соскочил с нар, запнувшись о
приставленное к стене ружье, саданул ногой дверь. И резануло по глазам.
Еще вчера земля была нищенски темной, сейчас - ослепительно бела,
празднична. За ночь выпал снег. И на этом непотревоженном снегу плясали,
подбоченившись, молодые березки - стволы желтые, словно теплые на ощупь. А
издали, с конца поляны, хмурился еловый лес. Тот лес, куда ему, Трофиму,
предстояло нырнуть.
По лесу с ребенком. Путь не маленький: один шел, да и не шел, а бежал
иноходью - едва-едва от сумерек до сумерек поспел. Не разбежишься в
обнимочку с младенцем, а в мешок его не положишь. И кто он ему - просто
дурным ветром пригнало. Не украли б лодку рыбаки - что тогда?.. Скажем, даже
возьмет. Но этот подкидыш и без того, наверно, еле жив. Лес - не люлька,
Трофим - не кормилица, здесь ему умирать или же в дороге. Какой смысл тогда
возиться? Умрет на руках, а потом казнись за грех какой-то сволочи. Еще
ненароком собьешься с пути, закрутишься по лесу...
Яркий снег, снежно спиртовой воздух и трезвые мысли. Трофим успокоился:
"Нет смыслу попусту валандаться..." И сразу же на душе стало легко.
Без шапки, в распахнутом ватнике направился к лесу за валежником.
Прогорела каменка, последний дым нехотя вытягивался в волоковые
окошечки. Трофим попил чаю; сытый, согретый, чуточку отяжелевший, сидел уже
в плаще у развязанного мешка и с непроницаемым лицом жевал, готовя новую
соску.