"Виктор Петрович Тельпугов. Все по местам! " - читать интересную книгу автора

самолет заметаться, и летчик сбросил, видимо сразу весь свой груз за Волгой
через несколько секунд прокатилась длинная серия взрывов.
Зенитки захлопали с новой силой. Казалось, вся стега вокруг комбината
была огромным полигоном, заставленным орудиями, беспрестанно изрыгавшими
гром и огонь, огонь и гром.
- А вы привыкли уже, - сказал Слободкин, глядя на то, как спокойно вел
себя Устименко.
- Трохи. По цехам зараз, знаешь, радио шо говорыть?
- Воздушная тревога?
- Ни. В нас свое придумали. "Все по местам!"



Глава 2

Наутро Слободкин пришел в цех, уставший после трудной ночи, но
довольный тем, что на голове его торжественно восседала хоть и сползавшая то
на одно, то на другое ухо, но все-таки пилотка. Первым заметил это Зимовец
- Слобода, поздравляю с обновой! Слободкину это понравилось.
- Хорошо назвал меня, так всегда теперь зови, ладно?
Зимовец поглядел на приятеля удивленно.
- Меня в роте все так звали, особенно Кузя, дружок мой, - объяснил
Слободкин.
- Ах, вот оно что! Запишем. А меня, знаешь, как? Ну?
- Прохой.
- Почему же?
- Потому, что Прокофий. Но ты меня Зимовцом величай. Так как-то
солидней.
Весь этот день Слободкин работал на станке, который еще накануне после
починки шестерен постарался привести в относительный порядок. Масляной
тряпкой кое-как оттер ржавчину. Не всю, конечно, не со всех частей, по
все-таки на станок хоть глянуть стало можно. Перебрал резцы - калека на
калеке! Отковать бы их все заново, а потом заточить по всем правилам. Но об
этом и речи быть не могло. В соседнем цехе высмотрел наждачный круг -
разболтанный до последней степени. Бросовый, одним словом. Попробовал и его
к делу привести. Обломком найденной стали начал на полных оборотах сбивать
эксцентричность. Сперва ничего не получалось - острые иглы огня, наждака и
металла секли лицо, норовили влететь в глаза. Была бы пилотка поглубже,
нахлобучил бы ее до самых ресниц, вроде защитных очков получилось бы.
Пришлось орудовать вслепую, зажмурившись. Посшибал кожу на сгибах пальцев,
искровенил руки, но своего добился - колесо наждака бежало все ровней,
ровней, раскаленная от трения самодельная шарашка "дробила" все меньше,
наконец почти совсем успокоилась.
На исправленном кругу Слободкин стал затачивать резцы. Теперь уже
каждый из них еще больше выравнивал собой кромку быстро вращающегося камня.
Чем плотнее Слободкин прижимал к наждаку жало резца, тем более точным
становился бег камня вокруг собственной оси.
"Знаешь, Инкин, - снова и снова мысленно заговаривал он с той, кого ему
сейчас больше всего недоставало, - камень - тот же человек. Бьет, дробит на
больших оборотах. Вот-вот, кажется, на куски разлетится от центробежной