"Николай Дмитриевич Телешов. На тройках (Из цикла "По Сибири")" - читать интересную книгу автора

вперед, где среди вечерней мглы сверкали огненные точки.
- Слава тебе господи! К Лыскову подъезжаем.
Среди сумерек заманчиво блестели эти огни, напоминая семейный очаг, и
чем ближе к ним подъезжали тройки, тем шире рассыпались и множились они,
сверкая тут и там и лаская утомленные взоры.
Все четыре тройки, одна за одной, въехали в Лысково, нарушив своим
звоном и скрипом мирную тишину. Впереди всех ехал Тирман с Кумачевым, за
ним Панфилов и приказчики.
Сучков оказался последним.


III



После долгой однообразной езды и мороза хорошо поразмять усталые ноги,
взбираясь вверх по лестнице; хорошо войти в теплую горницу, сбросить с
себя тяжелую, промерзшую шубу, сесть за стол, покрытый чистою скатертью, и
отведать горячих щей, которые дымятся пахучим паром.
Лысково - большое село, раскинувшееся по полугорью, - по зернышку да по
семечку заманивало к себе хлебную торговлю, а заманив, вцепилось в нее,
как сторожевая собака, и потянуло на свою сторону со всех концов Поволжья,
с маленьких сел и деревенек, и нарезало себе улиц, настроило каменных
домов, какие сделали бы честь даже уездному городу!
Пока приезжие топали по лестнице, крякали с холода, сбрасывали шубы,
Кумачев успел уже вбежать в комнату и осмотреться. Посредине стоял общий
стол с тарелками, ножами и погребцом, из которого торчала, разинув рог,
горчичная банка. Вслед за Кумачевым вошли и все остальные, расчесывая
бороды и слипшиеся волосы. Человек, стоявший в дверях с салфеткою под
мышкой, вопросительно глядел на них, готовый сорваться с места по первому
слову, но потом, раздумав, подошел к столу и начал лениво трепать об него
салфетку, делая вид, что сметает.
- Любезный, а где же хозяин? - сказал Сучков.
- Сию минуту-с! - бойко ответил человек и торопливо ушел.
Все сели вокруг стола; пробовали заговорить, но разговор не вязался.
Веселее других глядел Кумачев. Он не оставил без внимания ни одного
предмета, поглядел в окно, поцарапал пальцем горчичную ложку, на которой
присохли комки, заглянул и в сундук, окованный жестью; таких сундуков
много стояло здесь по стенам для продажи. И все ему казалось забавным и
новым. Его молодое свежее лицо выражало безграничное удовольствие, и
сдержанная улыбка не сходила с губ.
- А знаете, что нам предложит сейчас хозяин? - шутливо сказал Панфилов.
- Держу пари, что заливную стерлядь, щи и котлеты! Здесь двадцать девять
лет подают одно и то же.
В это время за стеной послышался говор и кашель, потом заскрипели
половицы под чьими-то мягкими шагами, и в комнату вошел Дмитрий Ульянович,
седенький, ветхий старичок, в валенках, в длинном затасканном сюртуке.
Появление его сопровождалось хриплым тяжелым дыханием, довольно громким,
отчего казалось, будто в груди у него спрятана машинка, которая должна
была шипеть и пищать при каждом вздохе. Едва взглянул Дмитрий Ульянович на