"Уильям Мейкпис Теккерей. Рейнская легенда" - читать интересную книгу автора

пропасть! Сколь часто, имея довольно сидений, покойных и уютных, мы
оказываемся меж двумя из них; и тешимся мыслью, будто зелен виноград, коль
скоро нам не дано его сорвать; или, еще хуже, пеняем на других, сами будучи
во всем виноваты. Когда забрезжил рассвет, сэра Людвига, рыцаря Гомбургского
не было у главного входа.
Он проспал до десяти часов. Вечерние возлияния были изобильны, долог и
труден дневной путь. Рыцарь спал, как спал бы всякий воин, который не привык
к пуховым перинам и пробуждается лишь при зове утренней трубы.
Проснувшись, он открыл глаза. У его постели сидел маркграф. Долгие часы
провел он тут, глядя на почивающего друга. Глядя? О нет, всего лишь
бодрствуя у его изголовья, предаваясь несказанно печальным мыслям,
невыразимо горьким чувствам.
- Который час? - было первое невольное восклицание Гомбурга.
- Полагаю, что пять, - отвечал его друг. Было десять. Могло быть
двенадцать, два, половина пятого, двадцать минут шестого, маркграф все равно
сказал бы: "Полагаю, что пять". Несчастные не знают счета времени, для них
поистине неравны взмахи его крыл.
- А завтрак готов? - осведомился крестоносец.
- Спроси у дворецкого, - отвечал маркграф, безумно тряся головой,
безумно вращая глазами, безумно улыбаясь.
- Буго милостивый, - сказал рыцарь Гомбургский, - что с тобою, друг
мой? По моим часам уж десять. Ты встаешь всегда в девять. Ты... ты (о,
святые небеса!), ты не брит! На тебе трико и шелковые чулки еще со
вчерашнего пира. Воротник на тебе весь измялся - он вчерашний. Ты не
ложился? Что приключилось, о брат мой, что приключилось?
- Приключилось обычное, Луи Гомбургский, - молвил маркграф, - то, что
всякий день приключается. Неверная женщина, неверный друг, разбитое сердце.
Вот что приключилось. Я не ложился.
- Что это значит? - вскричал граф Людвиг в глубоком волненье. -
Неверный друг? Но разве я неверный друг? Неверная женщина, - но ужели
прекрасная Теодора, твоя супруга...
- Нет у меня более супруги, Луи; нет у меня ни супруги, ни сына.
Почти не в силах говорить от горя, маркграф поверил другу печальную
тайну. Донесение Готфрида оказалось слишком верно! Сходству Отто и сэра
Гильдербрандта была причина; роковая причина; Гильдербрандт и Теодора
сошлись на рассвете у главных ворот. Маркграф их видел. Они долго гуляли;
они поцеловались. Ах, как мучительно отозвался этот поцелуй в сердце отца, в
сердце мужа! Они простились; и тогда маркграф, выступя вперед, холодно
оповестил свою супругу, что она будет заточена в монастырь до самой смерти,
а что до мальчика, то ему тоже надлежит принять монашеский обет.
И то и другое было исполнено. Отто в лодке, под охраной отцовских;
людей, отправлен в кельнский монастырь святого Буффо. Леди Теодора в
сопровождении сэра Готфрида и слуги была на пути к Ноненвертской обители,
которую видели многие из наших читателей,прелестной обители на зеленом
островке, омываемом ясными водами Рейна!
- Какой же дорогой отправился Готфрид? - спросил рыцарь Гомбургский,
скрежеща зубами.
- Его уж не догнать! - сказал маркграф. - Мой добрый Готфрид - ныне
единственная моя утеха, - он мне родня и станет моим наследником. Он вскоре
воротится.