"Уильям Мейкпис Теккерей. Из "Записок желтошноша"" - читать интересную книгу автора

фунтов и подбираешься к остальному. Давай пополам, иначе ни гроша не
получишь.
И верно, что хозяин много чего знал, только откуда?
Я не видел лица мистера Блюита при этом разговоре, потому как через
закрытую дверь мало что увидишь; после этих взаимных любезностей они долго
молчали - один ходил по комнате, другой сидел ошарашенный и только ногой
притопывал.
- Вот что, Блюит, - говорит наконец мой хозяин. - Если не будешь
шуметь, так и быть, поделюсь; но попробуй выиграть у него хоть шиллинг без
меня или без моего разрешения, тогда уж пеняй на себя.
- Как же так, Дьюсэйс, - говорит Дик, - не по справедливости это.
Дичь-то ведь я поднял. Зачем же мешать?
- Дурак же ты, Блюит! Вчера еще уверял, что ты его знать не знаешь; вот
мне и пришлось самому знакомиться. По какому такому закону чести я его
должен тебе уступать?
Любо-дорого было слушать, как эти мошенники рассуждали о чести. Сердце
мне говорило, что надо бы, пожалуй, остеречь молодого Докинса, как с ним
собираются поступить эти молодчики. Но если им не известно, что такое честь,
мне-то это известно; никогда я не выношу сор из избы, пока служу хозяевам; а
ушел - тогда, конечно, дело иное.
На другой день был у нас званый обед. Бульон, тюрбо, соус из омаров,
седло барашка по-шотландски, куропатки и миндальное пирожное. Из вин:
шампанское, белое рейнское, мадера, бутылка опорто и разливанное море
кларета. Обедали трое: достопочтенный Э. - П. Дьюсэйс, Р. Блюит и мистер
Докинс, эсквайры. Мы в кухне тоже попользовались, да как! Слуга мистера
Блюита столько съел куропатки (когда ее убрали со стола), что я думал -
полезет назад; слуга мистера Докинса (ему было всего лет тринадцать) так
налег на пирожное и плумпудинг, что пришлось ему скормить несколько
хозяйских пилюль, а после них он едва не отдал богу душу. Это, впрочем, к
делу не идет; я ведь не про слуг взялся рассказывать, а про господ.
Поверите ли? Пообедав и выпив втроем бутылок восемь, джентльмены сели
за экарте. В эту игру играют вдвоем, а когда есть третий, он только смотрит.
Сперва играли по кроне за очко, а ставка была фунт. Тут силы оказались
на удивление равные; к ужину (поджаренная ветчина, поджаренные бисквиты и
шампанское) дела обстояли так: у мистера Докинса выигрыш два фунта, у
мистера Блюита - тридцать шиллингов, у мистера Дьюсэйса проигрыш три фунта
десять шиллингов. После ветчины и шампанского пошла игра покрупнее. Теперь
очко стоило фунт, ставка - пять. Послушав, как честили друг друга утром
Блюит и хозяин, я знал, что теперь уж Докинсу несдобровать.
Ан нет; Докинс продолжал выигрывать, а мистер Б. на него ставил и
помогал добрым советом. К концу вечера (то есть часов в пять утра) игру
прервали. Хозяин подсчитал на карточке.
- Не повезло мне, Блюит, - говорит он. - Я вам должен - погодите-ка, -
да, сорок пять фунтов.
- Именно, - говорит Блюит. - Ровно сорок пять.
- Я вам выпишу чек, - говорит достопочтенный джентльмен.
- Ну зачем это, дорогой сэр!..
Но хозяин берет лист бумаги и пишет чек на своих банкиров "Памп, Олдгет
и Кь".
- А теперь давайте сочтемся с вами, милый Докинс, - говорит хозяин. -