"Джозефина Тэй. Поющие пески (Роман)" - читать интересную книгу автора

трезвым. Может быть, свойственный пьяницам беспорядок в купе "Би-семь" -
запах алкоголя, смятая постель, пустая бутылка, валяющаяся на полу, стакан
на полке - был Раем, который он искал. Но тогда, когда он прокладывал свой
путь в Рай, он был трезв.
Пески там поют.
Необычно, но звучит притягательно. Поющие пески. Наверное, где-то
действительно существуют поющие пески? Откуда он это знал? Поющие пески
скрипят под ногами или что-то в этом роде.
Мужская рука в клетчатом рукаве появилась над столом и схватила из
корзинки булочку.
- Неплохо тебе тут, как я вижу, - сказал Томми, пододвигая себе стул.
Он разрезал булочку и намазал маслом.
- Не во что вонзить зубы. В мое время человек вгрызался в булку и
тянул. Шансы были равны: или булка, или зубы. Но если зубы выигрывали, то
было что есть. Порядочный мучной дрожжевой кусок, который можно было есть
несколько минут. А эти сегодняшние булочки не имеют никакого вкуса, можно
такую булку сложить вдвое и целиком запихнуть в рот без опасения, что
подавишься.
Грант молчаливо и доброжелательно смотрел на друга. "Кто может
сравниться по близости с человеком, с которым ты сидел в начальных классах
за одной партой", - подумал он. Они сидели вместе также и в средней школе,
но Томми ассоциировался у Гранта всегда лишь с начальными классами. Может,
потому, что в основе своей его румяное лицо и круглые, наивные голубые глаза
были все теми же глазами мальчика в криво застегнутом коричневом вязаном
жилете. В этом был весь Томми. Он не терял времени и энергии на обычные
вопросы о здоровье и дороге, впрочем, так же, как и Лаура. Они оба были с
ним очень любезны, относились к нему так, словно он постоянно был здесь, как
будто вообще не выезжал. Это действовало необычайно успокаивающе.
- Как поживает Лаура?
- Цветет. Немного округлилась. Так по крайней мере она говорит. Я этого
не заметил. Я никогда не любил худых.
Когда-то, в определенный период жизни, когда им обоим было по двадцать
лет, Грант думал о женитьбе на своей кузине Лауре и был уверен, что она
также строила планы замужества. Но прежде чем он сказал что-либо на эту
тему, очарование исчезло, и они вернулись к прежним дружеским отношениям.
Источником очарования было долгое шотландское лето, горные рассветы,
пахнущие сосновыми иглами, долгие закаты, сладкие от запаха клевера. Лаура
ассоциировалась у Гранта с беззаботными каникулами. Они вместе росли,
плескались в горных ручьях, вместе ловили рыбу. Вместе в первый раз они
прошли берегом Ларига и вместе первый раз поднялись на вершину Браэряха. Но
лишь в то последнее юношеское лето счастье кристаллизовалось в образе самой
Лауры, все лето воплотилось в ней. До сих пор он чувствовал легкое
сердцебиение при воспоминании о том лете. В нем, этом лете, существовали
идеальная легкость и радужные цвета мыльного пузыря, а благодаря тому, что
между ними не было произнесено ни слова, этот пузырь не лопнул. Он был все
еще легким, радужным и идеальным, висевшим там, где его оставили. Оба они
занялись другими делами, иными людьми. Лаура перебирала парней с веселым
равнодушием забавляющегося ребенка. Наконец, когда Грант взял ее на
товарищеский бал и представил ей там Томми Ранкина, - это было то, что
нужно.