"Евгений Татаренко. По законам войны (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Кравцов держал под мышкой две пустые авоськи и слегка покачивался,
глядя на Тимку из-под отяжелевших век. В нос ударило водочным перегаром, и
Тимка невольно посмотрел в дверь, на улицу, где чернели выбитыми витринами
окна магазина гастрономия-бакалея.
- Ты почему в городе? - пьяно ухмыльнулся Кравцов, загораживая своим
широченным телом проход на лестницу.
- А вы?.. - невольно вопросом на вопрос ответил Тимка.
Кравцов пригладил темные волосы на висках. Говорят, он красил их и
смазывал подсолнечным маслом, поэтому они были гладкие и всегда блестели.
- За нами курьеров не присылали... - нараспев ответил Кравцов.
- А за нами еще пришлют! - зло сказал Тимка, догадываясь, что тот имеет
в виду краснофлотцев-посыльных.
Кравцов, глядя на него сверху вниз, громко, от души расхохотался:
- За тобой пришлют, мальчик, но не тех, кого ты ждешь! Сними вот это! -
Он ухватил Тимку за тельняшку, что выглядывала в отворотах куртки. - Это
теперь будет не в моде!
В другое время Тимка сдержался бы, но пьяный смех Кравцова в день,
когда не вернулся к причалу "Штормовой" и легла на Семеновские холмы тишина,
звучал издевательски. Ударив кулаком по его руке, Тимка отскочил к стене.
- Только троньте!
Кравцов перестал смеяться и, глянув на дверь, сделал рукой движение,
чтобы поймать его.
- Только троньте! - повторил Тимка. - Моряки еще в городе!
- Щенок... - прошипел Кравцов. - Ну, погоди у меня... - И, круто
повернувшись, зашагал прочь из подъезда, на выход.


КОМАНДИР "БО-327" НЕФЕДОВ

Шаря в кармане ключ, Тимка взбежал по лестнице на второй этаж. Но ключ
был не нужен, так как дверной замок был взломан. Тимка вошел в квартиру
неуверенно, как в чужую, медленно прикрыл за собой дверь.
Было жутковато и странно видеть рваный проем там, где прежде был угол,
и стояла набитая книгами этажерка с его, Тимкиной, фотографией в рамке
наверху. Этажерка и круглый, с инкрустацией столик провалились вниз, куда
свисала теперь и никелированная кровать. На вещах, на полу лежал слой
тяжелой цементной пыли, и вперемешку с разбросанными по комнате вещами
валялись обломки кирпича, целые пласты штукатурки, осколки битой посуды.
Сначала Тимка подумал, что дверь была взломана, когда разыскивали его,
но без труда убедился, что в квартире побывали чужие, недобрые люди. Исчезли
верблюжьи одеяла с кроватей, шелковое белье матери из шифоньера, ее беличья
шуба, туфли. Тимка не стал проверять распахнутых чемоданов, но сразу
обнаружил, что пропала голубая шкатулка, в которой мать хранила фотографии,
деньги, старые лотерейные билеты и облигации. Он поднял одну за другой
несколько валявшихся на полу фотографий, пока наконец не отыскал групповой
снимок шести-семилетней давности, на котором была мать, но не было отца,
потому что отец фотографировал своей "лейкой". Мать сидела в большой
компании за столом и, совсем еще молодая, казалась не похожей на себя. Зато,
наверно, здесь она больше чем где-нибудь походила на Тимку, который с головы
до пят уродился в нее. Отец говорил: "Это к счастью". Но Тимка всеми силами