"Евгений Татаренко. По законам войны (Повесть) " - читать интересную книгу автора

этом "БО-327", когда тот войдет в бухту... Потом видел, как под охраной
торпедных катеров эскадра вышла в открытое море, а на фарватере, близ
Каменного мыса, затопили две баржи и бело-голубой пассажирский дебаркадер.
Теперь "Штормовой" не мог войти в бухту... И, чувствуя непривычную пустоту в
груди, от которой предательски закружилась голова, Тимка вышел из своего
укрытия... Это были развалины рыбоконсервного комбината, уничтоженного еще
при первой бомбежке, почти месяц назад. Без малого сутки просидел здесь
Тимка, вперив глаза в пустынный горизонт за скалистым Каменным мысом.
Он не слышал, когда стихла канонада за городом, - там, где на дальних
подступах к Оранжевой бухте вытянулись неровной линией Семеновские холмы.
Тимка долго в одиночестве стоял у развалин бывшего рыбоконсервного
комбината, по одну сторону которого лежало море, вдруг ставшее чужим,
неприветливым, а по другую дымились пожарища опустевшего, уже незнакомого
города... Впрочем, и городом-то его назвали, должно быть, сами жители.
Десятка два кирпичных домов располагались в центре и ближе к морю, а у
берега и дальше, к Семеновским холмам, теснились вдоль улиц деревянные
домики частных владений и склонялись низко над тротуарами ветви по-летнему
зеленых садов.
При первых бомбежках пожары вспыхивали то там, то здесь. Теперь городок
дымился весь, и заволакивала небо густая, едкая туча,
Тимка знал, что Каменный мыс называется Каменным из-за скалистых
уступов на берегу, Семеновские холмы получили свое название в честь
кирасиров Семеновского полка, которые в давние-давние времена, как говорят,
стояли здесь насмерть то ли против шведов, то ли против поляков. Но Тимка не
знал, почему называется Оранжевой то зеленоватая, то серая, в ветреную
погоду, бухта, и замер, когда вечернее солнце окунулось в дымовую тучу над
городом: бухта вдруг засверкала мертвым оранжевым пламенем, пустынная и
холодная.


Ф.Н.КРАВЦОВ

Берег стал неузнаваем. Груды битого кирпича, искореженные остовы
понтонов, тлеющие бревна, что недавно еще служили опорами настила, по
которому въезжали на причал грузовые трехтонки. Клубки перепутанных
проводов, стекло, телефонная трубка с разбитой чашечкой микрофона.
Тимка оглянулся и увидел, как, надсадно проскулив над головой, пролетел
в сторону моря и, взметнув огненный столб воды, разорвался посреди бухты
случайный снаряд. Оранжевая гладь воды всколыхнулась разноцветными огнями и,
плеснув накатной волной в берега, опять улеглась, холодная в своей мрачной
яркости.
Тимка перебрался через разрушенную стену бывшего такелажного склада и,
машинально отряхнув брюки, вельветовую куртку, зашагал туда, где раньше был
центр города. Ни растерянности, ни страха Тимка не испытывал: в трудных
обстоятельствах он привык ставить на свое место отца, командира "БО-327", -
как поступил бы тот в его положении?.. Отец наверняка не поддался бы панике.
Но тишина в районе Семеновских холмов не предвещала ничего доброго. И
что-то сжималось в Тимкиной груди, когда он представлял себе пустые окопы на
холмах с брошенным как попало оружием, изуродованных солдат, каких за
последнюю неделю много понавезли в госпиталь на Садовую. Госпиталь