"Шандор Татаи. Витязь с двумя мечами " - читать интересную книгу автора

осени спал на крыльце. В небе едва занималась заря.
Круглый месяц, струя серебристый свет, еще висел над дремлющим краем,
когда Пал сквозь сон услыхал чьи-то жалобные стенания. Он проснулся. Слух,
привычный к лесным звукам, сразу уловил, что где-то в чаще плачет маленькая
косуля. Всякий знает: так горько плакать может только попавшая в беду
косуля. А кажется издалека, будто плачет и жалуется обиженное дитя. Сердце
охотника и то дрогнет от сострадания, когда услышит он стоны раненой лани.
Пал мигом вскочил с постели, быстро накинул на себя одежду и поспешил в
лесную чащу, откуда доносился жалобный плач. Он продирался через густой
кустарник, заглядывал под деревья, сквозь пышную листву которых с трудом
пробивался ранний солнечный луч, трижды перепрыгивал через излучины ручья,
но голос косули словно бы удалялся и удалялся. Потом внезапно затих.
Пал подошел к своему любимцу дубу и, как всегда, улегся на развесистую
толстую ветвь.
Уже рассвело, когда жалобные стоны косули вновь пробудили его от грез.
Сейчас они слышались совсем близко. Пал спрыгнул с дуба и бросился на
поиски. Пробежав шагов сто, он раздвинул кусты и увидел косулю. Крохотную
косулю и огромного мохнатого медведя.
Неизвестный охотник оставил в березовой роще силок, в него-то и угодила
ножкой косуля. А страшный мохнатый зверь уже раскрыл пасть - вот-вот он
щелкнет зубами и полакомится жертвой беспечного браконьера. Если б косуля
была на свободе, ни за что не догнал бы ее косолапый! Увы! - сейчас она была
беззащитна. Вон как облизывается мохнатое чудовище. Видно, голод не тетка,
раз медведь медлит, не убирается восвояси при виде Пала.
"Голыми руками он меня не возьмет" - так, должно быть, думал медведь и
встал на задние лапы, решив разделаться сперва с человеком. И вот он
растопырил передние лапы, собираясь намертво зажать жертву. А много ли надо
здоровенному медведю, чтоб подмять безоружного человека? Совсем легонько
прижать к себе либо шлепнуть, играючи, лапой - глядишь, человек не пикнул и
повалился будто подкошенный.
И вот огромный медведь и Пал Кuнижи стоят один на один. Да только
медведь и моргнуть не успел, как Пал сам прыгнул на зверя и, прежде чем тот
сомкнул объятия, так сдавил его поперек туловища, что хрустнули могучие
медвежьи кости. Потом еще раз обнял "по-дружески" - из медведя и дух вон.
Отпустил его Пал, и громадная туша шумно и грузно повалилась на землю.
Маленькая косуля будто оцепенела, пораженная невиданным зрелищем. Но,
когда Пал подошел к силку, она опять зарыдала, заметалась в отчаянии.
- Успокойся же, глупенькая, не сломай себе ногу. Да не бойся, не бойся,
я тебя не обижу, - приговаривал Пал, освобождая из капкана перепуганную,
дрожавшую от страха косулю. Взяв ее на руки, он погладил косулю и отпустил
на волю.
Не помня себя от радости, свободная лань, словно молния, мелькнула в
кустах и исчезла.
А медведя, что весил, наверно, десятка полтора пудов, Пал взвалил на
плечо и, беззаботно насвистывая, двинулся берегом извилистого ручья.
Вода из ручья, вдоль которого шел с добычей юноша, приводила в движение
мельницу старика Кинижи. Ручей был неглубокий, но резвый и быстро наполнял
водоем. Благодаря ему редко оставался без воды старый мельник. Мельница
стояла немного в стороне от деревни, как раз в том месте, где ручей вытекал
из леса, с мельницы крикнешь - в деревне слышно и в некотором отдалении от