Глава 16

Я опоздал больше чем на час, и Мёрфи этому не удивилась.

— Твой нос выглядит хуже, чем вчера, — сказала она, когда я сел за стол. — И черные круги вокруг глаз тоже стали больше.

— Черт возьми, какая ты симпатичная, когда сердишься, — ответил я.

Ее глаза опасно сузились.

— От этого твой маленький носик розовеет, а глаза наливаются кровью и становятся еще более синими.

— У тебя есть еще что сказать, Дрезден, или я могу задушить тебя прямо сейчас?

— Мак! — позвал я, поднимая руку. — Два светлого!

Она пристально посмотрела на меня и сказала:

— Не думай, что ты можешь задобрить меня хорошим пивом.

— Я и не думаю, — ответил я, поднимаясь. — Просто это и в самом деле хорошее пиво.

Я подошел к бару, где Мак поставил две бутылки своей доморощенной жидкой нирваны и снял с них крышечки ловким поворотом руки, презирая открывалку для бутылок. Я мог только похлопать глазами, взять обе бутылки и вернуться назад к Мёрфи.

Отдав ей ее бутылку, я поднял свою, и мы выпили. Она сделала паузу после первого глотка и прикрыла глаза прежде, чем выпить снова.

— Это пиво, — высказалась она после этого, — только что спасло твою жизнь.

— Мак суперски варит пиво, — отозвался я. Я никогда не говорил ему этого, но сейчас мне хотелось, чтобы он охлаждал свое варево. Тогда я мог бы прислонить ледяную бутылку к своей больной голове. Мне кажется, от этого прошла бы даже боль от проклятого сломанного носа. Пока что все упрямо продолжало гореть.

Мы устроились за столом возле одной из стен паба. Всего в комнате тринадцать столов и тринадцать деревянных столбов, на каждом из которых вырезаны сцены, главным образом, из сказок Старого Света. Барная стойка изогнута и возле нее стоят тринадцать табуретов, и тринадцать вентиляторов лениво шумят под потолком. Все помещение было устроено таким образом, чтобы развеивать и преломлять случайные волшебные силы, которые часто скапливаются вокруг усталых или раздраженных чародеев-практиков. Кроме того, это хороший способ защиты от накопления отрицательных энергий, чтобы раздражающие или угнетающие веяния не мешали клиентуре паба общаться.

Здесь не бывает никакой сверхъестественной шушеры, по этой причине и висит знак над дверью. Паб Мака юридически признан нейтральной территорией среди участников Соглашения, и член любой из наций, подписавших его, будет нести ответственность, если затеет конфликт в таком месте, так что пусть по крайней мере выйдет за порог.

Однако, нейтральная территория безопасна только до тех пор, пока кому-то не вздумается, что он может избежать неприятностей, нарушив Соглашение. Так что лучше быть осторожным даже на нейтральной территории.

— С другой стороны, — продолжала Мёрфи более спокойно, — возможно, было бы слишком жестоко избивать тебя до смерти прямо сейчас.

— Ты имеешь в виду мой нос? По сравнению с тем, что когда-то досталось моей руке, это фигня, — сказал я.

— Не очень смешно.

— Ну да. Не смешно.

Она внимательно посмотрела на меня, сделав следующий глоток, а потом сказала:

— Ты собираешься разыграть волшебную карту и предлагаешь мне присоединиться.

— Не совсем, — ответил я.

Она подарила мне особенно полицейский взгляд и кивнула.

— Рассказывай.

— Помнишь парней в аэропорту несколько лет назад?

— Да. В часовне был убит пожилой мужчина с Окинавы. Умер очень плохо.

Я слабо улыбнулся.

— Я думаю, что он, вероятно, обсудил бы этот пункт, если бы мог.

Она пожала плечами и сказала спокойным ровным тоном:

— Это было неприятно.

— Парни, которые стояли за этим, вернулись. Они похитили Марконе.

Мёрфи нахмурилась, взгляд стал отсутствующим, она прикидывала варианты.

— Они хотят прихватить его бизнес?

— Или принуждают его войти в их команду, — предположил я. — Я еще не уверен. Мы над этим работаем.

— Мы?

— Ты помнишь Майкла? — спросил я.

— Муж Черити?

— Да.

— Я помню, что в аэропорту мы нашли нескольких мужчин без языков и с поддельными документами. Они были убиты чем-то с длинным лезвием. Мечом, например, если предположить, что в наши дни кто-то пользуется мечом. Это было грязно, Гарри, — она положила руки на стол и наклонилась ко мне. — Мне не нравится, когда грязно.

— Я всем сердцем сожалею об этом, Мёрф, — ответил я. Возможно, в моем ответе проскользнуло несколько гран сарказма. — В следующий раз я обязательно попрошу, чтобы они надели лайковые перчатки. Если я переживу свою просьбу, то сообщу тебе, что они скажут.

Мёрфи осталась спокойной.

— Так значит, теперь они вернулись.

Я кивнул.

— Только на сей раз они набрали больше народа в команду.

Она кивнула.

— И где они?

— Нет, Мёрф.

— Где они, Гарри? — спросила Мёрфи, ее голос стал тяжелым. — Если они настолько опасны, я не буду ждать, когда они нанесут удар. Мы пойдем на них прямо сейчас, прежде, чем у них будет шанс причинить боль кому-либо еще.

— Это будет резня, Мёрфи.

— Возможно, — сказала она. — А возможно и нет. Ты будешь удивлен тому, какие ресурсы добыл наш отдел, хватит на целую войну с Террором.

— Надо же. А что ты собираешься сказать своим боссам?

— Что те же самые террористы, которые напали на аэропорт и убили женщину на пристани для яхт, находятся в городе, планируя другую операцию. И что единственный способ гарантировать безопасность граждан состоит в том, чтобы нанести упреждающий удар. Тогда мы сможем подключить ОМОН, ОСР, каждого полицейского в городе, может быть, ФБР и даже военных.

Я откинулся на стуле, пораженный тоном Мёрфи, а также открывшимися возможностями.

Ад! Огневая мощь, о которой она говорила, могла бы подавить динарианцев. И, учитывая текущее положение, террористический заговор в самом деле постараются прихлопнуть подавляющей силой. О, конечно, самое современное вооружение не особо эффективно против сверхъестественных целей, поскольку без знания о том, что тебя ожидает, трудно быть эффективным. Но даже если укус одной пчелы мало что значит, множество пчелиных укусов могут быть столь же смертельны, как нож в сердце.

Роль человечества в сверхъестественной политике несколько двойственна. С одной стороны, людей презирают, потому что они вполне очевидно неспособны взаимодействовать с действительностью даже там, где сверхъестественный мир едва дает себе труд скрываться от них. Среднестатистический человек старается рационализировать самые причудливые из явлений, свести их к «необычным, но объяснимым» событиям. Большинство сверхъестественных существ считают людей чем-то вроде животных, на которых они охотятся и часто замучивают, играя.

С другой стороны, никто не хочет связываться с людьми. Человечество, будучи напуганным и злым, является силой, с которой даже сверхъестественный мир вынужден считаться. Факелы и вилы вполне смертельны даже сами по себе, тем более они смертельны, если подкрепить их численностью и простым гневом, так было всегда. И, по моему мнению, большая часть сверхъестественной толпы совершенно не представляет, насколько выросло человечество в прошлом столетии в плане разрушительных способностей и опасности.

Конечно, все это было основано на идее, что вовлеченные люди: А — знают, против чего они идут и Б — относятся к этому серьезно и сотрудничают достаточно тесно, чтобы делать дело. У Мёрфи и парней в ОСР ситуация хорошо схвачена, но другие на это не способны. Они будут ожидать чего-то вроде кино про войну, а получат вместо этого фильм ужасов. Ни на секунду я не допускал мысли, что Мёрфи или Сталлингс, или еще кто-то в Чикаго смогут кого-нибудь привлечь, рассказывая о демонах и монстрах.

Я снова потер голову, думая о Сане. Возможно, мы могли бы попытаться объяснить это в более доступных терминах. Вместо «меняющие форму демоны» мы можем сказать, что террористы будут в «экспериментальных генетически спроектированных биомимикрирующих бронированных костюмах.» Возможно, это помогло бы дать людям столь необходимое понимание, с кем им придется иметь дело.

А возможно и нет. Возможно, столкнувшись с чем-то из ночных кошмаров, они начнут просто кричать в страхе. Координация и контроль пойдут нафиг, особенно, если у динарианцев есть кто-то с достаточным уровнем волшебных способностей, которые не уложить в понятие «технология». Тогда получилась бы паника, резня и ужас.

— Это идея, — сказал я Мёрфи. — Возможно, даже осуществимая идея. Но я не думаю, что ее время настало. По крайней мере, пока.

Ее глаза вспыхнули глубоким синим цветом.

— И ты тот, кто это решает.

Я глотнул еще пива и, подчеркнуто не торопясь, поставил бутылку.

— Очевидно.

— Кто это сказал? — требовательно спросила Мёрфи.

Я откинулся назад на своем стуле.

— Во-первых, — ответил я спокойно, — даже если мы сможем задействовать всю эту огневую мощь, лучшее, на что мы можем надеяться, это ужасно кровавая, дорогостоящая победа. Во-вторых, есть шанс, что я могу решить это дело через каналы Совета или, по крайней мере, удостовериться, что когда полетят клочья, мы не будем находиться в центре города.

— Но ты…

— И в-третьих, — продолжал я, — я не знаю, где они.

Мёрфи сузила глаза, а затем часть ее напряжения резко испарилась.

— Ты говоришь правду.

— Как обычно, — согласился я. — Возможно, я смогу разыскать их за пару дней. Но дело не только в этом.

Какое-то мгновение она изучала мое лицо.

— Но ты же не думаешь, что разговор помешает им сделать то, что они запланировали?

— Нет шансов только в аду. Но мы надеемся, что я смогу добиться, чтобы они ушли.

— А что, если кому-то причинят вред, в то время как ты будешь плести свои интриги? — спросила она. — Те люди, что столкнулись с ними вчера вечером, более-менее в порядке. Пока непоправимого не случилось, но это в любой момент может измениться. Я не собираюсь это терпеть.

— Есть кое-что еще, — сказал я устало. — Но это, думаю, не представляет угрозы для общественности, — и я рассказал ей об охотниках Лета.

Она допила остаток пива из своей бутылки, затем вздохнула.

— Как с тобой всегда все сложно.

Я скромно пожал плечами.

— Это проблема, Гарри, — спокойно констатировала она. — Когда в прошлый раз эти маньяки были здесь, были жертвы. И были свидетели. Некоторые из них дали твое довольно подробное описание.

— И ничего из этого не вышло, — подытожил я.

— Ничего не вышло из этого потому, что я отвечала за расследование, — поправила меня Мёрфи немного взвинченным тоном. — Но дело не закрыто. И если подобные события поднимут этот вопрос снова, я не смогу защитить тебя.

— А Сталлингс не мог бы …?

— Джон, вероятно, попробует, — сказала Мёрфи. — Но Рудольф лезет вверх по служебной лестнице, и, если он узнает хоть что-то, он поднимет жуткий шум в надежде подняться и получить контроль над ОСР.

Я, нахмурившись, глядел на нее и медленно крутил в руках бутылку.

— Ладно, — сказал я, — это может осложнить дело.

Мёрфи закатила глаза.

— Ты думаешь? Черт возьми, Гарри. Давным-давно я согласилась с тобой, что в некоторые вещи ОСР лучше не влезать. Я обещала не поднимать тревогу каждый раз, когда происходящее становится похожим на что-то потустороннее, — она наклонилась немного вперед, глядя мне в глаза. — Но я — полицейский, Гарри. Прежде всего остального. Моя работа состоит в том, чтобы защищать людей этого города.

— А я, по-твоему, что делаю?

— Лучшее из того, что умеешь, — сказала она без особого пыла. — Я знаю, что у тебя доброе сердце. Но можно быть полностью искренним и все-таки неправым, — она сделала паузу для очередного глотка. — И если ты не прав, это может стоить чьей-то жизни. Жизни, которую я поклялась защитить.

Я ничего не сказал.

— Ты попросил, чтобы я уважала вашу специфику, и я ее уважаю, — продолжила она уже мягче. — И ожидаю, что ты тоже будешь так делать. Но если я пойму, что из-за этого могут погибнуть невинные, я не буду спокойно стоять в стороне. Я вмешаюсь и притащу с собой все, что смогу достать. И если я это сделаю, я рассчитываю на твою полную поддержку.

— И ты тот человек, который решает, когда это сделать? — потребовал я ответа.

Выражение ее лица не изменилось ни на грамм.

— Очевидно.

Я откинулся назад на стуле и потягивал пиво с закрытыми глазами.

Мёрфи не знала всего, что оказалось под угрозой. Да, она знала больше, чем кто-либо еще из силовых структур, но все-таки это была только часть правды. Если она сделает неверные выводы, то может здорово напортить и неважно, что из лучших побуждений.

Она, вероятно, думала то же самое обо мне, и не первый раз.

А я много попросил у Мёрфи, попросив, чтобы она доверяла мне.

Как я мог не помочь ей и все еще называть себя ее другом?

Очень просто.

Никак не мог.

Черт, если она решила влезть в это, она сделает это, со мной или без меня. При таких обстоятельствах мое присутствие могло означать разницу между кровавой победой и бедствием и …

И я внезапно ощутил, что сочувствую позиции Майкла намного больше.

Я снова открыл глаза и спокойно сказал:

— Когда ты решишь ввести в дело силы полиции, я, конечно же, буду помогать. Но ты должна верить мне. Еще не время для такого решения.

Она водила большим пальцем по зарубке на деревянном столе.

— А что, если бы это здание было полно людей, Гарри? Там могли бы оказаться семьи. Эти динарианцы, возможно, убили бы сотни…

— Дай мне время, — попросил я.

Она положила руки на край стола и встала передо мной, глядя все теми же нейтральными глазами. Когда она начала говорить, у меня возникло неприятное ощущение извивающейся змеи в животе.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но…

Дверь в паб громко хлопнула, широко открываясь, и оставила вмятину на старой деревянной стене.

… некое существо … проникало через дверь. Даже трудно описать, что было сначала. Вообразите большого человека, пытающегося влезть в собачью конуру. Он должен был бы присесть вниз и войти боком, одно плечо за один раз, двигаясь очень осторожно, чтобы не ободраться об косяки. Вот приблизительно такое было это существо. Но с рожками и раздвоенными копытами.

Огромный графф, на несколько футов выше, чем любой людоед или тролль, которого я когда-либо видел, протиснулся через дверь и затем поднялся, но не до конца. Его голова, плечи и солидная часть спины уперлись в потолок. Неловко сгорбленный, он медленно осматривал комнату, его золотые глаза мерцали вокруг прямоугольных зрачков. Каждый сустав его сжатых кулаков был размером с чертову мускусную дыню, и тяжелый острый запах животного заполнил воздух.

Благодаря снегу в пабе было немноголюдно, только несколько постоянных клиентов плюс Мёрфи и я. Но теперь зал ощущался заполненным до отказа.

Пристальный взгляд граффа остановился на мне, и он вперевалку двинулся к нашему столу. Мак бросился к выключателю, который вырубает вентиляторы, но первые два вращающихся лезвия графф задел своим закрученным рогом, и они разлетелись на кусочки. Он даже не моргнул. Остановившись около стола, он подробно рассмотрел Мёрфи, затем обратил свой большой тяжелый пристальный взгляд ко мне.

— Чародей, — прогрохотал он голосом настолько глубоким, что я скорее ощутил всем телом вибрацию, чем услышал его. — Я приехал, чтобы говорить с тобой о моих младших братьях, — огромные глаза граффа сузились, и суставы в его сжатых кулаках заскрипели, как будто что-то тащили на буксире, — и о вреде, который ты им нанес.