"Олег Таругин. Холодный бриз " - читать интересную книгу автора

еще сделать, раненый офицер сделал последний шаг и, брезгливо поморщившись,
дважды выстрелил ему в голову.

Расположение береговой батареи БС-412, 17 июля 1940 года
- Что, какой еще неустановленный корабль, ты о чем, Барсуков? -
лейтенант непонимающе смотрел на запыхавшегося краснофлотца. - Ты вообще о
чем? На солнышке не перегрелся, а то у нас сейчас июль, он тут жаркий, не
то, что в твоем Заполярье?
- Так с КП батареи звонили, просили передать. Вам, или начарту,
больше-то никого и нет. Начарт в военгородок ушел, а вы тут. Он практически
у нас на траверзе стоит, на якоре, в полутора милях. Чужой, силуэт не
знаком, флаг не виден, данных по прохождению через нас нет.
- Бред какой-то! - Ивакин пожал плечами, поднимаясь с койки и снимая со
спинки стула китель. Выходить из прохладного железобетонного подземелья на
июльскую жару не хотелось, но...
- Ладно, пошли наверх, посмотрим. Командир не возвращался?
- Никак нет, пока в городе. И не звонил. Из штаба округа тоже не
звонили, - непонятно к чему добавил дежурный по батарее.
Лейтенант натянул китель и, не застегиваясь, вышел из кубрика. Подъем
на 'нулевой уровень' занят почти пять минут - самые новые одесские батареи,
412 и 411-я, введенные в строй только в прошлом году, отличались развитой
подземной инфраструктурой каждой из трех орудийных позиций. Кроме того,
глубокоэшелонированные потерны соединяли артблоки с силовой подстанцией,
насосной и вынесенным на километр с лишним в сторону моря командным пунктом.
С которого, судя по рассказу дежурного, и звонили по поводу странного
корабля.
Отвалив бронированную дверь, Барсуков посторонился, пропуская красного
командира вперед. Лейтенант легко взбежал по бетонным ступенькам на
артиллерийскую площадку, заглубленную на три метра ниже уровня почвы, и
поднялся наверх, поднырнув под растянутую над орудийным двориком выгоревшую
масксеть. Отсюда уже было видно море, до которого от позиции батареи было не
больше полутора километров голой причерноморской степи. Поднял к глазам
захваченный в кубрике бинокль, Ивакин вгляделся в четко различимый на фоне
горизонта силуэт застывшего на якорной стоянке корабля, и присвистнул -
ничего подобного он и вправду еще никогда в жизни не видел. Косо срезанный
форштевень, мощная - пожалуй, даже слишком - надстройка, практически
лишенная иллюминаторов, позади нее - не то еще одна ютовая надстройка, не то
дымовая труба, зачем-то запрятанная в пирамидальный металлический кожух.
Мачта одна, над рубкой, на баке - не слишком впечатляющая пушка, как на
вскидку - калибром миллиметров в 120-130, вроде нашей Б-13. Корпус выкрашен
обычной 'флотской' шаровой краской, на носу здоровенный белый номер '74'.
Флаг и вправду не виден, обвис неприметной тряпкой - штиль, никаких вымпелов
тоже нет. Длина корпуса метров сто пятьдесят, водоизмещение, опять же
навскидку, тысяч шесть-восемь. Что за хрень незнакомая?! Малый крейсер?
Эсминец? Так великоват, вроде, для эсминца-то...
Пожав плечами, лейтенант опустил бинокль. Странно. Ладно, надо
созвониться с наблюдателями с КП, может, они хоть что-то прояснят? Не мог же
он из ниоткуда тут появиться? Судя по стоянке, шел из Одессы, а это уже
означает, что не чужак, просто их забыли предупредить. Но, с другой стороны,
неизвестный боевой корабль на траверзе батареи и военного городка? На