"Олег Тaрутин. Печатное слово" - читать интересную книгу автора

типография-то другая... Что же это творится-то, а, Нина Иванна?
Директриса молча уставилась на нее, прислушиваясь к многоголосому
рокоту, вновь нараставшему из торгового зала, судорожно всхлипнула и, как
было обещано телефонному собеседнику, охватила голову руками и затихла,
тяжко навалившись на стол.
Павел же Артемьевич, на другом конце, за минуту перед тем положивший
трубку, тоже пребывал в некотором шоке, разбросав руки по столу и слегка
приоткрыв рот. "Ну и ну, - думалось ему, - ну и ну..."
Потом он вскочил из-за стола, описал несколько стремительных кругов по
бесшумному кабинетному сукну, резко развернулся, толчком отворил дверь и
выскочил в коридор.
Спортивно-подтянутый, безукоризненно одетый, моложавый-этакий
симпатичный тип современного руководителя,-он размашисто зашагал в
производственную часть корпуса.
К гневу, негодованию, обиде примешивалось еще и чувство жалости к
свихнувшейся Чирсковой, такой обычно разумной, такой
многообещающе-понятливой. .. "Свихнулась бабонька... Да как еще и странно
свихнулась-то! Чего она мне там наворотила: узоры-ромбики какие-то, пустые
страницы... На Мажахове свихнулась, - анекдот. Вот тебе и Нинон..."
С полной станочной загрузкой типография гнала этот заказ. Вот он,
Мажахов, сброшюрованный, вот он в переплете. Со свистом идет заказ,
приканчивают его уже.
Снетков взял в руки книгу, разломил, ворохнул страницы, любуясь яркой
выпуклостью печати, с удовольствием ощутил запах типографской краски.
"Копыта черного коня"...
Качественные "Копыта". Великолепно отпечатано, идеально сброшюровано,
прекрасно переплетено. Да и не сомневался он в этом ни секунды. Нинон,
Нинон... Угораздило же тебя...
Пожав плечами, Снетков двинулся было назад, но остановился,
отвлеченный громкими воплями со стороны упаковочного цеха. Он спешно
повернул туда.
- Что за крики? В чем дело?
Прервавшие работу упаковщицы, простирая руки, дружно тыкали в правую
сторону цеха, куда-то под самый потолок:
- Там огнем полыхало, товарищ Снетков!
Вот только что! И буквы там были, слова скакали какие-то! Дергались! -
возбужденно и вразнобой заговорили они.-На "ме" что-то или на "те"...
- Сами вы на "ме"!-в сердцах передразнил женщин начальник. - С ума
кругом все посходили! Работайте. Я дам распоряжение электрикам. Подняли,
понимаешь, галдеж. ..
Видимо, от досады на все несуразности этого часа Павел Артемьевич и
сам совершил неожиданное для себя действие. Он шагнул к штабелю книг,
схватил верхнюю пачку, подкинул ее, тяжеленную, в руках и поистине
геркулесовским усилием разорвал крепчайшую упаковочную ленту. Яркие кирпичи
"Черного коня" скользко пошлепались на кафельный пол. Снетков схватил
верхнюю книгу, пустил страницы веером. Он заглянул в роман, и бледность
омыла его лицо. Он посмотрел на упаковщиц, на коктроль-бракеровку... Но
контроль был ни при чем. Бледный Снетков смотрел на страницу, и страница
менялась у него на глазах. Вот эта, пятьсот девятая.
"Марковна!-крикнула она, почесывая поясницу. .." Только что читал он