"Татьяна Анатольевна Тарасова. Четыре времени года " - читать интересную книгу автора

чтобы как-то отрегулировать с нею отношения, чтобы снять волнующий их и
местных журналистов вопрос, кто сильнее: Бабилония- Гарднер, чемпионы мира
1979 года, или Роднина - Зайцев? Этот маленький городок, по-моему, весь
перебывал на наших тренировках, и если там когда-нибудь вырастет чемпион, то
это будет заслугой не американской, а советской школы фигурного катания. Мне
кажется, хозяева тех двух катков, где тренировалась советская олимпийская
сборная, продавали какие-то билеты. Мы подобного условия им не ставили, но
вряд ли они сами могли пропустить такой ажиотаж. В субботу и воскресенье
трибуны ломились. Зрители ходили к нам в гости, то есть сидели с утра до
ночи в холле и в баре нашего отеля, многие приносили с собой подарки. Но
тренировки, несмотря на то, что зрители хлопали любому элементу, уже не
могли проходить спокойно. Пресса взахлеб писала о Бабилонии, о том, как она
развенчает "непобедимую" Роднину, хотя три месяца назад на показательных
выступлениях а Японии специалисты отметили полное преимущество советской
пары.
В Японии гоже было не все гладко. Устроители заявили, что выступление
Родниной - Зайцева последними в программе у них под вопросом, так как здесь
чемпионы мира. Роднину это вывело из себя, мы с Еленой Анатольевной
Чайковской просидели с японцами всю ночь, объясняя, что десять лет
выступлением Родниной завершались любые международные соревнования и что
пока ее еще никто не победил. Роднина - двукратная олимпийская чемпионка, и
если наше требование устроители не удовлетворят, то японские зрители вряд ли
увидят самую знаменитую фигуристку последнего времени. Короче, мы их
убедили.
В Японии на тренировку Бабилония вышла раньше Родниной. Через три
минуты показалась Ира. Она начала так носиться по льду, с такой уверенностью
и напором, что американский дуэт оказался "прижатым" к бортику, простоял так
до конца тренировки. Это Ирина проделала психологически профессионально,
позже в четырех из пяти прокатов Бабилония падала. Ее надломила первая
совместная тренировка. Ира же катала свою короткую программу - это был
"Полет шмеля" - без единой ошибки. Так что, когда мы оказались в
Лейк-Плэсиде, настроение у нас было вполне боевое, но настороженное.
В олимпийской деревне я жила с Ириной в одном корпусе (по традиции
деревня делится на женскую и мужскую половины), но в комнате вместе с Еленой
Анатольевной Чайковской. Мы с Чайковской сразу же стали перестанавливать
мебель, так как кровати в комнате установлены в два этажа, а никто из нас
наверх забираться не хотел. Кровати разбирать начали ночью, и я, устав,
уронила эту железно-каменную громадину прямо на Чайковскую. До утра мы
пытались разместить кровати в нашей каморке. В итоге прохода между ними не
оказалось, спали мы в одной, как бы двуспальной кровати, и чтобы попасть в
дальнюю, надо было переползать через ближайшую. После всей этой суеты я
рухнула как подкошенная и уснула, а Чайковская отправилась стирать
олимпийский тренировочный костюм. Проснувшись, я с восторгом и удивлением
обнаружила, что сушится мой костюм, который Чайковская ночью выстирала,
приняв за свой.
Чайковская, встав раньше, уже проклинала меня, мой костюм, Лейк-Плэсид
и комнату, где нам предстояло мучиться две недели. Номер, где жила Ира с
Наташей Бестемьяновой, оказался свободнее, а нам повернуться было негде.
Мое последнее выступление в паре с Георгием Проскуриным