"Александр Тарасов. Очень современная повесть (Феминистка как стриптизерша: культурологический анализ) [K]" - читать интересную книгу автора

В метлу влюбился Сатана И сделал ей он предложенье; К нему любви она
полна, Пошла в Сибирь на поселенье.
Здесь без "герменевтики" не обойтись.
Я полюбил вас, о ангел обаятельный, И с тех пор ежедневно я, ей-ей,
Таскаю в Воспитательный Своих незаконнорожденных детей...
Черт! И правда есть какое-то внутреннее родство с антропософским
мещанским борделем на колесах...
Но самый кайф, конечно - ресторан "Пушкин". Как плевок в лицо.
Где уж любимым Арбатовой антропософам понять, что это - оскорбление
национального достоинства русских. Они об этом и не думали. Еда - это
самое главное в человеке. Самое святое. Им и своих не жалко. В поезде пять
вагонов-ресторанов:
"Пушкин", "Чехов", "Ггте", "Шиллер" и "Гамсун". Великие писатели,
мировая литература - это так, некое обрамление священного процесса
поглощения пищи и переваривания ее при помощи желудочного сока, желчи и
ферментов поджелудочной железы. Ну, ясно, антропософы - они убогие, они
много чего не понимают, но где была, с позволения сказать, литератор
Арбатова? Что же она молчала - и не могла своим немцам и голландцам
сказать, что не принято в России именами великих писателей рестораны
называть, что оскорбительно это для менталитета русского интеллигента?
Или за халявные дойчемарки и роль дикаря сыграть не западло?
А они, антропософы, нас, диких, всегда готовы учить культуре. "Как
только автобус трогается, Анита кричит свое традиционное:
- Подождите, я забыла сходить в туалет!
- И делает это прямо у колеса автобуса. Европа! Где нам, дуракам, чай
пить!"
Ну, это мы уже читали. Хуже того - в школе проходили. Со стилем там,
прямо скажем, тоже было не ахти, хотя, кажется, и лучше, чем у Арбатовой,
но фактура-то, фактура-то какая узнаваемая!
"Генерал был очень чистоплотный человек; дважды в день, утром и перед
сном, мылся с головы до ног горячей водой. Морщины на узком лице генерала
и его кадык всегда были чисто выбриты, промыты, надушены... Но при этой
своей чистоплотности генерал не стеснялся при бабушке Вере и Елене
Николаевне громко отрыгивать пищу после еды, а если он находился один в
своей комнате, он выпускал дурной воздух из кишечника, не заботясь о том,
что бабушка Вера и Елена Николаевна находятся в комнате рядом."
"Перед отъездом он протрезвился ровно настолько, чтобы настрелять себе
из маузера кур по дворам. Ему некуда было их спрятать, он связал их за
ноги, и они лежали у крыльца, пока он собирал свои вещи.
Румын-денщик подозвал Олега, надул щеки, выстрелил воздухом, как в
цирке, и указал на кур.
- Цивилизация! - сказал он добродушно."
"Длинноногий адъютант в отсутствие генерала задумал освежиться холодным
обтиранием и приказал Марине принести в комнату таз и ведро воды. Когда
Марина с тазом и ведром воды отворила дверь в столовую, адъютант стоял
перед ней совершенно голый. Он был длинный, белый - "як глиста", плача,
рассказывала Марина. Он стоял в дальнем углу возле дивана и Марина не
сразу заметила его. Вдруг он оказался почти рядом с ней. Он смотрел на нее
с любопытством, презрительно и нагло. И ею овладели такой испуг и
отвращение, что она выронила таз и ведро с водою. Ведро опрокинулось, и