"Александр Тарнорудер. Конец черному четвергу..." - читать интересную книгу автора

- И ты не воспользовался переданной тебе силой, чтобы уничтожить тех,
кто принес тебе столько страданий?
- Это не принесло бы добра и было бы жестоко наказано. Вспомни отца, у
него был выбор: спастись бегством и пожертвовать братом, или применить свою
СИЛУ, зная, что возмездие неотвратимо. Он выбрал второе, и погиб от руки
спасенного им же брата.
- А Хори?
- Пришло время передать ему все, что я знаю, а точнее, вернуть ему
СИЛУ, которая принадлежит ему по праву.
- Что ждет его, он будет Фараоном?
- Если Богам будет угодно... Такие, как он, сами чертят свою судьбу, им
многое дано, но на них лежит обязанность. А я - лишь слуга, и было угодно
Богам вверить мне лишь малую долю того, чем обладал твой отец, и просил
передать твоему сыну.
- Юсенеб, я хочу попрощаться с тобой перед смертью, вернись...
- Если вернусь я с миром, а сейчас, прошу, оставь меня.
Старый слуга отпустил Ахмеса царственным жестом. Кот рыжей башкой в
полумраке нашел его руку и, тихо урча, принял ласку.

7

Если бы Шаю Дрору, директору коммерческого канала израильского
телевидения, предсказали, чем он будет заниматься достигнув пика карьеры, он
бы, мягко говоря, не поверил. Если бы его сейчас, в этот самый момент,
спросили, зачем он все затеял, Дрор не смог бы дать более вразумительного
ответа, чем "бес попутал". Однако, факт оставался фактом: всю предыдущую
ночь Шай провел за чтением секретного отчета Института Подсчета
Общественного Мнения, выполненном в единственном экземпляре лично для него.
Шай Дрор добрался до своего кабинета лишь после полудня несмотря на обилие
неотложных дел. Первым делом, Шай положил отчет в сейф, закрыл дверцу и
провел магнитной карточкой по прорези считывающего устройства - надпись
"ЗАПЕРТО" на миниатюрном дисплее его не удовлетворила, и он подергал за
ручку для надежности. Шай попытался представить себе, что произойдет, если
кто-то из журналистов пронюхает и раздует скандал в прессе - его короткие
седеющие волосы зашевелились.
Ему, офицеру элитных войск, журналисту, сделавшему карьеру на военном
радио, привыкшему полагаться исключительно на себя, на своих командиров и
боевых друзей, оставалось надеяться только на слово директора ИПОМ Пнины
Перах, ибо в секрете приходилось держать даже само существование данного
отчета. В последнее время слово Пнины Перах значило очень много в
израильских средствах массовой информации, то есть на коммерческом канале,
возглавляемом Дрором, к нему не просто прислушивались - его ловили, и Дрор
приложил к тому немало усилий.
Шай с грустью вспоминал счастливое время, закончившееся года два назад,
тот недолгий период, когда Израиль был очень даже популярен ну почти во всем
мире, а израильские журналисты - нарасхват, когда израильских репортеров
приглашали всюду и скопом, не сверяясь с табелью о рангах, и не скупились на
угощение, пытаясь выведать, что там за пар валит из кастрюльки "идише мамы".
Занимая директорское кресло меньше года, Шай впервые попал на сборище китов
репортажа и новостей. Под утро, по дороге в гостиницу, в лимузине Кеннета