"Е.В.Тарле. Северная война и шведское нашествие на Россию" - читать интересную книгу автора

спартанский образ жизни, недоступность соблазнам, свойственным молодости (а
ведь он и убит был сравнительно молодым, тридцати пяти с небольшим лет) -
все это внушало к нему уважение среди окружающих. Войну с Россией он вел в
самую цветущую пору своей жизни, в полном расцвете своих сил: начал ее под
Нарвой, когда ему было 18 лет, а кончил (поскольку речь идет о его личном и
непосредственном участии) под Полтавой, когда ему было 27 лет.
И все эти большие военные и государственные преимущества и средства, и
нечасто встречающиеся личные качества - все это кончилось после долгих
блестящих удач полным провалом, гибелью армии, тяжелым, непоправимым
подрывом политической мощи Швеции, а для него, гордого, безмерно
славолюбивого и жившего только для славы (герцог Мальборо совершенно
правильно это уловил после личного знакомства и наблюдений), для него,
которого еще накануне Полтавы льстиво называли в Западной Европе в стихах и
прозе новым Александром Македонским, это кончилось таким мучительным,
неизбывным стыдом, который заставлял его явно искать смерти. "Лучше пусть
меня называют сумасшедшим, чем трусом", - заявил он после своей бендерской
авантюры. Его грызло это неутолимое чувство безнадежного краха всей его
жизни и деятельности, всей репутации. Он молчал, как всегда, не оправдывался
и не жаловался, и только один раз, как увидим, написал о пережитой трагедии
своей любимой сестре, но окружавшие и наблюдавшие его в последние годы его
короткой жизни хорошо понимали, что в нем творилось в то время, пока,
наконец, 1 декабря 1718 г., в темную норвежскую ночь, в холодной траншее не
нашла его шальная пуля-избавительница.
Отчасти эти характерные черты личности шведского короля, блеск его
победоносной завоевательной карьеры - все это привлекало к нему с давних пор
воображение и симпатию шведских буржуазных историков, а иногда и писателей,
ученых, публицистов, поэтов других национальностей. Но прежде всего он был и
остался подходящей исторической фигурой для идеализации самой идеи
захватнической агрессивной политики, направленной против России. В этом
именно, а не в романтических и поэтических увлечениях слишком эмоциональных
авторов коренится причина восторгов перед личностью Карла XII. Многими
забывались те особенности Карла XII, которые в сущности в конечном счете
сделали деятельность его, так называемого "национального героя", поистине
национальной катастрофой для Швеции. Отсутствие чего бы то ни было похожего
на чувство ответственности, беспечная трата человеческих жизней, постановка
перед собой несбыточных грандиозных целей и непостижимое упрямство в погоне
за достижением их, не знающая пределов самонадеянность, полнейшее (с грустью
признаваемое самыми пылкими его хвалителями) неумение разбираться в сложных
вопросах внешней политики - все это так бросалось в глаза, что подрывало у
всех сколько-нибудь беспристрастных наблюдателей и исследователей
первоначальный импонирующий эффект, который иной раз производила личность
этого совсем незаурядного, необычайного человека.
Дурные стороны его характера сказались особенно губительно для его
страны вследствие ничем не ограниченной власти, которой он обладал, начиная
с 15-летнего возраста. Недаром воспоминания Левенгаупта, хорошо знавшего
короля, появились в печати уже после смерти злосчастного генерала под
многозначительным длинным названием: "Вредные последствия самодержавия и
горькие плоды злости (Enwaldets skadeliga pafolgder och aggets bittra
frugter)".
Несправедливо обиженный (и погубленный) Карлом XII человек или тот, кто