"Е.В.Тарле. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800) " - читать интересную книгу автора

было сказано, захватил по пути остров Мальту и затем, сбив с толку
гонявшегося за ним по всему морю Нельсона, благополучно высадил свою армию в
Александрии и победоносно двинулся вперед к Каиру, сокрушая сопротивление
противника на суше. Но опоздавший Нельсон нашел сопровождавший экспедицию
Бонапарта французский флот и одержал большую победу при Абукире 21 июля (1
августа) 1798 г.
Вторжение французов в Египет затрагивало не только английские и
турецкие интересы, но и русские, хотя, конечно, в меньшей степени.
Укрепление французов на Средиземном море в восточной его части грозило
полным превращением Турции во французского вассала, появлением французского
флота на Черном море, то есть уничтожением всего того, что было достигнуто
Россией в результате как Кучук-Кайнарджийского мира 1774 г., так и Ясского
мира 1791 г. Египетская экспедиция с этой точки зрения являлась прямым
продолжением и как бы дополнением предшествующих событий: захвата Бонапартом
Венеции в 1797 г., занятия числившихся за Венецией, хоть и не всегда реально
ей подвластных. Ионических островов, утверждения французов в Адриатическом
море. Нечего и говорить, что завоевание Бонапартом почти всего Аппенинского
полуострова и утверждение французов в Неаполе и в королевстве Обеих Сицилий
делали более осуществимыми все дальнейшие планы и предначертания Директории,
связанные со странами Леванта.
Но не только эти причины толкали Павла к войне против Франции. Для него
Директория была той же ненавистной революционной "гидрой", как и Конвент, и
он считал своей священной обязанностью бороться против этой "гидры". Как и
во всем, он решил не следовать примеру матери. Екатерина II. может быть,
громче всех в Европе кричала о необходимости сокрушить силой "парижских
чудовищ", которых она, конечно, и в самом деле яростно ненавидела и
опасалась, - но за все свое царствование не послала против Франции ни одного
русского солдата, предпочитая, чтобы другие взяли на себя эту нелегкую
борьбу. А Павел именно и желал явиться паладином монархического принципа,
спасителем "тронов и алтарей" и т. д. Он и оказался фактически еще до начала
XIX столетия царем, установившим мрачной памяти традицию "европейского
жандарма", роль которого так долго играл после Павла русский царизм при
Александре I и при Николае I.
Когда все эти разнообразные мотивы обусловили участие России во второй
коалиции, оказалось, что два других главнейших партнера в затевавшейся
тяжелой борьбе - Австрия и Англия - не только относятся неискренне, но уже
наперед держат против нее камень за пазухой. Австрийский император Франц и
его министр граф Тугут умоляли Павла прислать на помощь Австрии в Северную
Италию Суворова с русской армией. Английский кабинет во главе с Вильямом
Питтом Младшим, конечно, жаждал, чтобы на помощь англичанам как можно скорее
пришли русские эскадры в Средиземное и Северное моря. Но и австрийцы и
англичане боялись русских, не доверяли им, завидовали их успехам, хотя по
существу эти успехи шли на пользу общему делу. А главное - эти союзники
мечтали уже наперед не только о победе над французами при помощи русских, но
и о том, чтобы сами-то русские не очень задерживалась на тех местах, где эти
победы произойдут. Это почувствовал на севере Италии и в Швейцарии Суворов.
Сразу это понял и действовавший на Ионических островах и на юге Италии Федор
Федорович Ушаков, и он вовремя сумел приготовиться к скрытым ударам и
парировать их.
В Петербурге еще долгое время не очень ясно и в некоторых отношениях