"Александр Торин. Дурная компания" - читать интересную книгу автора

и маленьким ребенком. На другой фотографии ребенок был уже постарше, и в нем
можно было узнать симпатичную девочку, похожую на отца. На третьей
фотографии Ефим был в компании друзей, явно российского происхождения, с
безошибочно узнаваемыми лицами интеллигентов шестидесятых годов. Впрочем,
фотография эта явно была сделана уже за пределами одной пятой части суши,
что безошибочно можно было определить по просторной комнате, камину и обилию
импортных напитков на столе.
Ефим сел за стол и вздохнул. -- Ну, рассказывай, -- сказал он,
обращаясь ко мне. -- Вот он, -- и он кивнул в сторону Андрея, на лице
которого мгновенно возникла почтительная улыбка, -- рассказывал о тебе.
Значит наукой занимаешься, в Израиле живешь? Там хорошая наука, есть сильные
люди, я ведь там почти год прожил, только сбежал -- работу в Англии
предложили, но вот попал сюда и застрял, здесь затягивает, ты знаешь?
Удивительное место! Ты вроде нормальный, я ведь людей хорошо вижу, у меня
интуиция, парень толковый. И по-английски говоришь. -- Ефим вдруг перешел на
английский. -- Машину водишь, знаешь, как на Западе жить, самостоятельный.
Ведь когда в Израиль уехал, никто тебе не помогал, сам карабкался? А там
условия жесткие, не то что здесь. Я это в людях уважаю. Здесь ко мне ребята
приезжают из России на все готовое, жизни не знают, получают все сразу,
квартиры, машины, деньги. Я, когда приехал, полы мыл за тридцать центов в
час, не то что они, -- и он качнул головой в сторону Андрея. -- Ведь нет у
тебя проблем, правда? И зарплаты хватает?
Андрей качнул головой и расплылся в натянутой улыбке. Он не сводил глаз
с Ефима, полураскрыв рот и ловя каждое его слово.
--Я думаю, с тобой проблем не будет, -- снова перешел на русский Ефим.
-- Ты знаешь, у нас сейчас имеется небольшая проблема. Промышленность
меняется, то, на чем я деньги сделал еще пару лет, доход давать будет, а
потом придется уходить. Они какие-то новые методы придумали, статьи пишут, и
никто не знает, что это такое. Есть какие-то профессора, но они даже толком
объяснить не могут, о чем это все. У нас были гениальные ребята, ушли,
жалко, такие типчики, из принципа по-русски с родным отцом не разговаривали.
Или вот инженеры, они ходили в халатиках, с калькуляторами, идиоты, считали
что-то. Ну, при чем здесь желтые носки, да, да, они ходили в желтых носках!
С умным видом, а носки желтые, брюки короткие, и калькуляторы из кармана
торчат! Представляешь, желтые носки и такие короткие брюки, чуть ниже колен!
Я когда пришел, за неделю все сделал, то, что они год в своих носках
вычисляли!
Ефим продолжал говорить, переходя то на русский, то на английский. Его
мягкий баритон как-то обволакивал мое сознание. Вроде бы все, о чем он
говорил, было понятно, но раздроблено на мелкие, изолированные друг от друга
островки сознания, и я с ужасом почувствовал, что уже давно потерял нить
разговора и совершенно не чувствую взаимосвязи между инженерами в желтых
носках, новыми идеями в электронике, отверстиями и гениями, не
разговаривающими с родителями по-русски. Временами мне казалось, что Ефим
переходит еще на какой-то третий язык, смысл которого я не вполне понимал.
Странное чувство затуманенности возникло у меня в голове. Ефим все продолжал
говорить.
--Ты понимашь, о чем я говорю? -- вдруг спросил он и пристально
посмотрел мне в глаза слегка настороженным, неподвижным, оценивающим и
цепким взглядом. Я вышел из оцепенения и почувствовал некоторую неловкость.