"Александр Торин. Дурная компания" - читать интересную книгу автора

таможенный досмотр, совершенно такого не ожидали. Многочисленные семейные
реликвии, серебряные ложечки, кольца, цепочки, разложенные по дамским
сумочкам и сеткам, теперь из этих сумочек вытаскивались, сверялись с
таможенной описью и при нахождении несовпадений сразу конфисковывались. Над
толпой стоял стон, какая-то полная женщина отчаянно рыдала. Толстая дама с
погонами довольно и злорадно улыбалась.
Когда самолет с ревом поднялся в воздух, у нашего малыша заложило ушки.
Он заплакал, начал вырываться из кресла и кричать: "Папа, мама, я хочу к
себе домой, в мою кроватку!" Этого мы уже не могли выдержать и расплакались.
В Будапеште потную и уставшую толпу затолкали в тесный и прокуренный
зал ожидания. У дверей зачем-то поставили двух туповатых венгерских
пограничников с огромными автоматами. При каждой попытке приоткрыть дверь на
улицу, чтобы впустить в зал хоть немного свежего воздуха, они что-то грубо
кричали по-венгерски и заталкивали взрослых и детей назад в сизое марево.
Глаза закрывались от усталости, дети плакали. Парализованная старуха с
морщинистым землистым лицом лежала прямо на каменном полу на расстеленном
белом платке.
Через несколько часов приехали автобусы и отвезли людей в большой зал
со множеством стульев. Здесь нам предстояло провести еще девять часов, пока
под покровом ночи израильский лайнер не увезет нас в Землю Обетованную.
Я с интересом смотрел на разнородную толпу, мучительно без дела сидящую
и слоняющуюся между стульями. Беженцы из Средней Азии сидели по-узбекски на
корточках, черные смуглые дети бегали между рядами. Несколько упитанных и
полубритых парней провинциального вида, в потертых джинсах сидели за длинным
столом и строили блестящие планы на будущее. Планы эти заключались в
открытии мастерской по выправлению битых автомобилей, что упитанные ребята,
видимо, умели делать виртуозно. Я с завистью смотрел на них. Радужные
перспективы выпрямления груды мятого металла освещали жизнь бывших
обитателей советских республик. Для них все было просто, жизнь была очерчена
ясно намеченными штрихами, и окружающее нас полуфантастическое зрелище,
напоминавшее Исход из Египта, интерпретированный кинорежиссерами Голливуда,
их совершенно не интересовало.
Вскоре мужчин собрали: привезли багаж. Мы разгрузили один грузовик,
затем второй, потом третий. Напрасно я с надеждой обходил горы сумок: наши
чемоданы бесследно пропали. Пропали и мои статьи и рукописи. К счастью, мы
взяли в ручную кладь небольшую сумку с детскими вещами. Жизнь начиналась
почти с абсолютного нуля...
Я вспомнил о том, как несколько раз ездил на склад вещей в аэропорт
Бен-Гуриона в надежде найти пропавшие чемоданы. В огромном, сумрачном ангаре
лежали на полках горой сумки, чемоданы, брезентовые и кожаные баулы. От них
исходил запах кожи, ношеных вещей, старого тряпья, гнили, пустоты, тоски и
заброшенности. Многие сумки были вспороты ножом. Из них торчали наружу
тусклые застиранные женские кофточки, детские ползунки с заштопанными
дырками на пятках, ворохом лежали на полу фотографии. На этих черно-белых
карточках еще бушевала исчезнувшая навсегда жизнь. У деревенских домов
стояли группы людей, они женились, рожали детей, целовались, сидели за
столами в своих квартирах, уставленных буфетами с рюмками и хрустальными
вазами. Потерянность и пустота светилась в огромном зале. Вещи, лишенные
своих хозяев, еще хранящие прикосновения их рук.... Тут и там светились
боками бутылки водки, этой универсальной российской валюты смутных времен.