"Константин Иванович Тарасов. Единственный свидетель - бог" - читать интересную книгу автора

- Понятно, - говорю я. - Чтобы развесить картины о происхождении
человека, опорочить непорочное зачатие. Он часто здесь появляется?
- Как когда. Последнее время - часто. Я хочу, чтобы вы правильно меня
поняли. Он, наверное, прав со своей точки зрения. По правде говоря, мне бы
очень не хотелось, чтобы после моей смерти костел попал под его опеку.
- У меня такое чувство, Адам Михайлович, - говорю я, - что Белов
весьма не скоро вступит в права наследования.
- Кто знает свой век, - равнодушно отвечает ксендз.
- Да, - соглашаюсь я, - никто, и в такой вот малости одно из главных
удовольствий жизни. Наверное, по этой причине вы и пригласили в костел
реставратора? Давно работает художник?
- Две недели. Но о нем ничего не знаю. Знаю фамилию - Петров, вижу -
трудится, свое дело знает. Вот и все.
- Значит, две недели, - повторяю я.
- Да, две недели, - отвечает ксендз, и минуту мы молчим.
- А с органистом, Адам Михайлович, вы давно знакомы?
- Давно. С сорок шестого года.
- Где он работает?
- Здесь, - удивленно отвечает ксендз.
- И ему хватает на семью?
- Он одинок, - говорит ксендз. - Жена с ним развелась. Только дочь, но
она студентка, в консерватории учится. Только дочь и вино, - добавляет он.
- Пьяница!
- Ну, не алкоголик, - без усердия опровергает ксендз, - под забором не
лежит, но пьет, да, что весьма прискорбно, губит себя, а ведь способный
музыкант. Луцевич - это фамилия органиста - приходит в костел каждодневно -
я его попросил. Его и Буйницкого. Мне самому неудобно глядеть за
художником, а я боюсь, он что-либо изменит в росписях, цвета, композицию,
знаете, сейчас новые веяния, трактовки. Мне этого не хочется. Органист,
разумеется, к художнику и близко не подходит - ему это неинтересно, но
играет, играет, хорошо, мы слушаем - очень приятно. И потом, он дает уроки
дочери. Валя Луцевич. Вы должны были видеть ее.
- Нет, еще не видел, - говорю я. - Он верующий?
- Стоит ли этого касаться? - отвечает ксендз. - Да и что такое
верующий, неверующий? Неверующий во что? В сотворение в пятницу рыб в воде
и птиц в воздухе? Тогда и я неверующий.
Это интересно, думаю я, вот и ксендз неверующий.
- А потом я просто не знаю, - продолжает он. - Однажды в пасхальную
ночь костел был полон народу, все преклонили колени, я дал ему знак начать
хорал, он кивнул, что понял, сел за кафедру и заиграл краковяк. Конечно,
его чуть в клочья не разорвали, вернее, хотели крепко побить, но не в том
дело. Человек такой - семь пятниц на неделе, неорганизованный, не против
покуражиться. Он больше музыкант, чем костельный органист. Понимаете?
- Все мы, - киваю я, - хотим иметь большую свободу, чем имеем.
- Да, да, - говорит ксендз. - Примерно так.
- А Буйницкий тоже не работает, то есть помимо костела?
- Работает. Сторожем на маслозаводе. Заводик у нас есть небольшой.
- Какая у него роль в костеле? - интересуюсь я.
- Сакристиан, - отвечает ксендз, - ведет хозяйство, помогает мне на
службах. Вы, если судить по вашим вопросам, еще не знаете - он раньше