"Константин Иванович Тарасов. Испить чашу " - читать интересную книгу автора

задерживалась в его душе неясная печаль о чужой неудаче. Пришли к реке,
потянули бредень, захлопал хвостом о траву первый язь - и размыла теплая
вода услышанные рассказы до едва различимого очертания.


6

На другой день разрушил тишину послеобеденной дремы топот коня.
Прискакал ополоумевший, слезами омытый пан Михал. Оказалось - на него
напали, раздели, избили. Кто напал? когда? где? как? Посеред белого дня,
панове, сегодня, в солнцепек, на дороге - Пашута с приживалами, все пьяные,
отняли саблю, кунтуш, сапоги содрали, взяли коня, еще и кулаком залепили в
ухо за протесты; гайдука тоже раздели до рубахи и тоже избили. Восемь верст
босиком плелся, мужики, сволочи, глаза таращили, хохотали за спиной. Если
Матулевичи считают его соседом и приятелем, так он просит пойти с ним в
наезд... Пашута был известный буян, но с Михалом, без сомнения, переступил
дозволенную межу: одно дело в ухо залепить, другое - раздеть до
первородного состояния. Совсем показал себя пан Пашута, как нищий швед.
Справедливость требовала крепко воздать, чтобы зарубилось и помнилось на
любой ступени опьянения, что окрестная шляхта ставится над собой на манер
вельможных Сапег, обдирать себя на дорогах никакому Пашуте никогда не
позволит. Сразу стали собираться, выслали людей к Мацкевичу, Кротовичам,
крестному, войскому, к другим соседям. Все отозвались и в вечерние сумерки
прибыли на пана Михала двор. Съехалось только шляхты тринадцать сабель, и
при каждом следовало два-три испытанных на руку медвежьего вида мужика.
Да, наезд, наезд!.. Забылось шляхетское удовольствие за долгой войной,
загасили былую лихость казачьи и мужицкие налеты. Каждый забился в свою
темную норку, только ухо торчит в настороженном ожидании - не крадется ли
мягкой походкой усатый палач в виде стрельца с пищалью или черкаса с
острейшей саблей и ненасытным воровским мешком. Куда наезжать! Уравнялась
шляхта в смирении с местечковыми торгашами, так что - спасибо Пашуте,
пробил плотину на застойном пруду. Но наезд... Требует верного плана
удачный наезд, а план - совета, где каждому можно сказать свое мнение,
возразить, если придет на ум возражение, заспорить, стуча о стол кулаком,
чтобы подпрыгивали к потолку глиняные миски, показать, одним словом, что и
он не обделен разумом, не лыком шит. Для того шляхта расселась радиться;
подавалось для бойкости мысли славное вино и все, что к нему положено.
Старшим в компании по возрасту и положению был войский; обычай и легкость
вина заставляли ждать его слова; он же молчал в гетманской как бы
задумчивости, - после третьего кубка дума его сложилась.
На его взгляд и немалый опыт, сказал войский, наилучшее время для
наезда - рассвет. Нападать к ночи - Пашута и дружки его пьют, начнут
отбиваться, подымут дворню - без осады, стрельбы и рубки не обойдется, зря
потратятся люди. По заре же, когда и свет божий будет нам наруку, и самый
пьяный сон возьмет двор, лишь сторожей придется утишить, собак прирезать,
остальные с лавок не успеют встать.
Войскому, уважив седины, одобрительно и благодарно покланялись, и тут
же каждый выложил, а лучше сказать, прокричал свой взгляд, потому что
загалдели все разом, не желая уступкой очереди уронить честь собственного
ума. Шумели же о том, как действовать: кто кричал - сейчас выезжать; в