"Дмитрий Тарасенков. Человек в проходном дворе " - читать интересную книгу автора

некоторые шаги по опознанию и розыску Кентавра, но безуспешно.
Все эти документы были подняты в наших архивах в связи с событием,
имевшим место шесть дней назад, пятого июня: в этот день в 11.20 в горотдел
КГБ пришла Евгения Августовна Станкене - после войны она безвыездно жила
здесь, в этом приморском городе, работала санитаркой в больнице и теперь
вышла на пенсию - и сообщила, что полчаса назад (около одиннадцати)
встретила на улице бывшего бойца отряда, которого неоднократно видела в
лесу, приходя на связь; он появился там за несколько месяцев до гибели
отряда. Все это время считалось, что тогда уцелело трое. Значит, он
четвертый. Она остановила его, назвала себя и спросила: "Тарас, узнаешь?"
Видно было, что он никак не ожидал этой встречи и растерялся. "Обознались,
гражданочка", - сказал он и быстро пошел от нее прочь. "Но я-то видела, что
он меня узнал", - писала в своем заявлении Станкене. Через четверть часа
было установлено, что Тарас Михайлович Ищенко прописан в этой гостинице. А
в 14.10 был обнаружен его труп в проходном дворе, куда не выходит ни одно
окно соседних домов, за контейнером для мусора. Вскрытие показало, что
Ищенко был убит приблизительно через десять минут после того, как
столкнулся на улице с Евгенией Августовной (то есть в одиннадцать с
минутами). Корнеев, которому была предъявлена в Ленинграде фотография
убитого, опознал бойца отряда, но вспомнить о нем ничего не мог, так как
часто уходил на задания и почти не бывал в отряде.
Все это входило в сферу работы нашего отдела, который занимался
розыском предателей народа и бывших нацистских преступников. Было решено,
что местные товарищи проверят другие возможные версии (убийство могло не
иметь ничего общего с событиями более чем двадцатилетней давности) и помогут
работнику центра, то есть мне, в разработке основного варианта
расследования. Лиц, о которых было известно, что они вступали в контакт с
убитым и могли быть так или иначе причастны к случившемуся, было четверо.
Среди них был моряк Войтин. В местном отделе его не считали возможным
убийцей, хотя и не знали о нем многого. Например, того, что он рассказал мне
сегодня. У него было алиби: в день убийства он был с утра в гостинице - на
виду. Он выходил только на 20 минут за папиросами - как объяснил он капитану
Сипарису - приблизительно в то время как было совершено убийство. Дежурная
по этажу (не Быстрицкая, та была в этот день свободна) случайно заметила
время, когда он вышел и когда вернулся. Если б у него была машина, он мог,
конечно, доехать до места преступления, провести там несколько минут и
вернуться, но это было маловероятно.
- А ее фамилия тоже Войтина была? - спросил я.
- Ты откуда знаешь мою фамилию? - Он вдруг подобрался и взглянул на
меня настороженно.
Я засмеялся.
-Вы же сами говорили полчаса назад: потомственный моряк Войтин.

- Верно, - сказал он, уронив голову на грудь. - Совсем дырявая память
стала. Нет, она была самостоятельной в этом вопросе. Она была Круглова. Она
писала стихи и мечтала, что их напечатают.

Я вспомнил: эта фамилия была в списке казненных.

- Знаешь, я сдаюсь, - сказал он. - Ты силен в шахматы играть.