"Александр Тарасенко. Письмо ушельца" - читать интересную книгу автора

и коньяк. Красивые цветы и хороший коньяк. Устилаю цветами и поливаю
коньяком свой путь к вершине айсберга. Достигнув вершины, перевожу дух.
Чувствую удовлетворение данным отрезком жизни. Размягчаюсь под прямыми
лучами солнца. Вдруг скольжу вниз и окунаюсь в отрезвляющую холодную воду.
Блистающий мир на миг исчезает. Я понимаю, что теперь отрезан от него
подобно отросшему сверх принятой нормы ногтю. Ноготь аккуратно подпиливали
и покрывали лаком, им любовались. Он стал слишком длинным, и его обрезали.
Вот так и меня... Пока я переваливаюсь через борт своего утлого суденышка,
все время неотступно следующего за айсбергом, ледяная глыба уже успевает
отдалиться на значительное расстояние. Теперь она уже не кажется мне такой
внушительной и сияющей. Неожиданно начинает проявляться ее подводная часть
- огромная, не столько видимая, сколько угадываемая. Мне становится
тоскливо и одиноко. Вот, думаю, вот то неведомое, что я хотел узнать еще
до восхождения на вершину и что порой затмевало мое кратковременное
счастье колеблющейся тенью. Впрочем, говорю я себе, повернувшись спиной к
айсбергу, все это уже позади. Лучше поставить кассету с "Yesterday"
"Битлз", приглушить звук и почитать что-нибудь для души. Что-нибудь для
души у меня всегда найдется. Нельзя же расстаться с последними, самыми
любимыми книгами, даже если нет времени их перечитывать. Вот поэтому я
ответил школьному товарищу отказом.
Так о чем это я? Ах, да, прошлогодняя встреча единомышленников.
Сколько же было всего и всякого за этот год! Точнее, год с небольшим.
Жизнь переменилась в тот июньский день, когда я позвонил Вам, Н.Н., и
получил приглашение посетить столицу с "неофициальным дружественным
визитом". Жизнь вдруг сорвалась с места и побежала так, что только пятки
засверкали. Вы тогда критиковали мои работы не для того, чтобы высказать
свое мнение и оставить на самотеке, нет. Вы тогда решили, что я вполне
созрел - как овощ, который намереваются включить на правах необходимого
компонента в творческий салат. Да, черт возьми, жизнь завертелась. Я
почувствовал себя кому-то необходимым, на что-то способным. Я взялся за
дело, требующее полного напряжения сил. Шесть часов сна, чашка крепкого
чая с бутербродами и работа до отупения, до смертельной усталости. Таков
распорядок выходного дня. В будни необходимо прежде отдать восемь часов
жизни обществу и только потом заняться собой. Я отдавал третью часть суток
обществу и успевал немного поработать. Жил работой. И вскоре она вытеснила
из будней их серость. Стало интересно жить. Но... жить мне одному.
Творческая работа, которой отдаешься полностью, невольно отчуждает тебя от
окружающих. Отдаляет даже от тех, кому ты нужен сам по себе, без работы.
Близкие замечают твою фанатическую преданность любимому делу и нередко
страдают от подобной преданности. Посторонние почти не замечают ее, и
оттого страдаешь ты, ибо занимаешься своим делом не только из-за душевных
свойств и состояния души, но и из-за несовершенства первых и
умиротворенности второго у посторонних, которые почти не замечают твоих
страданий и стараний... Короче говоря, с того дня в первых числах июня
прошлого года по сегодняшний последний день сентября в мире ровным счетом
ничего не изменилось. Ни в большом мире, ни в малом. Даже погода стоит
такая же. И сейчас я опять проделаю ту процедуру, которую проделал тогда.
Новый абзац я начинаю после того, как слева от пупка появилось
красное пятнышко. Неприятный для глаза след укола. Неприятное слабое
жжение в месте укола. Неприятная процедура, которая ничем не отличалась от