"Дмитрий Тарабанов. Кабинетный апокалипсис (Пьеса по мотивам рассказа "Все ключи одной печати")" - читать интересную книгу автора

существовали в природе, довольно долго хранили свои книги. (Вздыхает) А
горы там и впрямь, высокие и красивые.

Брайтон: Рад, что хоть это вам понравилось.

Ваннерманн: Да, но после такой поездочки я не против расслабиться где-то в
культурном центре. Может, остаться у вас во Флоренции? Хорошенько отмоюсь,
высплюсь, похожу по музеям. В конце концов, с мистером Каупманом приятно
общаться.

Брайтон: Так и сделайте! Я могу составить вам компанию в походе по
экспозициям. Я человек ленивый, пока меня не вытащишь из кабинета, я и не
вспомню, что географический мир несколько шире, чем мое обиталище, (тихо
смеется) Кстати, раз мы уже заговорили о мистере Каупмане, я вспомнил
интересную деталь из его биографии.

Ваннерманн: Странно, мне казалось, что Хьюго успел сообщить мне все о себе
и своем творчестве за эти три года. Язык у него, как у любого другого
поэта, подвешен хорошо, если дело его касается...

Брайтон: Он не любит вспоминать этот факт. Для него по тем временам это
ударом было. Сами посудите, вторая книга молодого поэта, стопка страниц,
полная надежд... Поезд с тиражом останавливают гитлеровцы и полностью
уничтожают тираж. Позже выяснили, что это была наводка. Фашисты были
совершенно уверены в том, что поездом перевозят литературу,
распространяемую движением Сопротивления.

Ваннерманн: Но вторая книга Каупмана "Ветер тяжелых елей" благополучно
увидела свет уже после окончания войны!

Брайтон: То была третья книга. Вторая называлась "Как я нашел Люцифера".
Сборник совершенно странных стихотворений. По тем временам он был очень
молод, а в германии бушевал религиозный экзистенциализм... Знаете, с
помощью оккультных штучек пытались выследить подводные лодки врага и
прочее... Каупман счел тему сатанизма интересной, и, как он сам утверждал,
сочинение получалось гениальным.

Ваннерманн: А он не пытался восстановить черновые варианты?

Брайтон: Думаю, он не станет этого делать и сейчас. Удар был слишком
тяжел, тему эту он забросил далеко, считая слишком опасной. Скорее,
все-таки не опасной, а несчастливой для него.

Ваннерманн: Странно, он проявлял интерес к моим изысканиям. Брал у меня
кое-что из коллекции...

Брайтон: Может, что-то и осталось. Но он глубоко семейный человек...
Сейчас, после смерти жены живет один, но дети его по-прежнему навещают. И
ему не хотелось бы подавать им повод для учинения его в старческом
слабоумии.