"Сюзан Таннер. Пленница гор" - читать интересную книгу автора

отношение Генри к королеве приравнивались к расточительной щедрости Джеймса
и его плотским аппетитам. Генри был таким же хорошим и благородным
правителем, как и Джеймс, но перед ним не преклонялись так, как перед
шотландским королем.
Дара задумчиво посмотрела на Лаоклейна, затем перевела свое внимание на
назойливого наследника лорда Кермичила. Он, по всей вероятности, забыл, что
его отец не одобряет то, как он смотрит на Дару. Однако разговор с Кригом не
заставил ее забыть мужчину, сидевшего рядом с ней. Его лесть не возбуждала в
ней такого же приподнятого настроения, как невысказанное одобрение
безрассудных серых глаз.
Волынки играли без конца, но одна баллада запомнилась ей больше всех.
Песня шотландских гор. В ней одновременно чувствовалось что-то дикое,
горькое и сладкое. Казалось, в ее звуке было то, из чего он сделан. В
мелодии звучала мрачная непреклонная сила, нежность проявлялась редко, да и
то не полностью. Дара знала, что ей следует бояться этих редких моментов
проявления нежности.
Гости же предпочитали быстрые, пульсирующие звуки, от которых закипает
кровь, а ноги сами идут в пляс. Несколько женщин пришло с ферм, чтобы помочь
обслуживать гостей. Их смех звенел, вмешиваясь со звуком волынок, когда они
игривыми движениями старались избежать рук мужчин. Их лица пылали от вина и
возбуждения, волосы взлохматились, а одежда стала не такой аккуратной. Было
уже утро, а это означало, что настало время, когда они уже ничего не
стыдились.
Кинара держалась от них в стороне. Ее лицо выражало пренебрежение к
этим простушкам. Она свободно двигалась среди мужчин, зная, что ни один не
осмелится дотронуться до нее даже в игре, потому что Руод, пьяный или
трезвый, в любой момент быстро схватится за нож, который всегда носит с
собой.
Видя, как Руод открыто, при каждой возможности трогает руками служанку,
Дара все больше ненавидела его. Ее раздражение росло. Кинара была слишком
молода для того, что с ней делали. Бросив злой взгляд в сторону Макамлейда,
Дара увидела - он наблюдает за ней с уверенностью человека, который знает,
что о нем думают и что мысли эти нехорошие. Выражение его лица не
изменилось, когда она перевела свой взгляд на еду.
Как на любом пиру, здесь не было конца количеству и разнообразию
съедаемого и выпиваемого. Сытые мужчины продолжали есть, и пили те, кого уже
давно не мучила жажда. Но пока его гости и домочадцы пировали, Лаоклейн
сидел с кружкой в руке, откинувшись на спинку своего резного стула, целиком
расслабившись. Наконец тарелки с дичью, свининой и говядиной заменили
сладостями, пирогами, засахаренными фруктами. Но мужчины не променяли свой
эль на более легкое вино, как это сделали леди.
Чрезмерное спокойствие было нарушено некоторым волнением. Со двора
вошел крепкий юноша, держа под колпаком большого сокола. Птица сидела гордо,
несмотря на то, что ничего не видела, когда ее внесли в этот странный для
нее и пугающий мир. Это была птица, вызывающая зависть у тех, кто знал в
этом толк. Вдоль стола пронесся шепот одобрения. Юноша направился прямо к
Лаоклейну, а тот указал на Анну:
- Мой подарок невесте.
- Милорд,- Анна остановилась, подбирая слова, чтобы продолжить свою
речь. Она не любила соколиную охоту еще больше, чем обычную. На шее у нее