"Арон Тамаши. Корень и дикий цветок" - читать интересную книгу автора

монастыре. И монахиней, глядишь, стала бы, не будь тамошняя святая жизнь
такой безрадостной и постылой, а Тези - такой невыдержанной, что в конце
концов вцепилась в волосы своей настоятельнице игуменье Фелиции.
Девушка смотрела на старика так, будто вот-вот проделает то же самое и
над ним.
- Ну, на это ведь отвечать полагается!
Старый Тима не хуже внучки знал, что в таких случаях говорят; помнил
еще, как в детстве, в начальной школе, ходили они со священником воду
святить. Чуть дрожащим голосом он сказал нараспев:
- "И увидели мы ту звезду Его, и пришли с дарами, дабы вознести Господу
хвалу нашу. Аллилуйя!"
- Не "ту звезду", - поправила Тези, - а просто "звезду".
- Нет, "ту звезду"! - настаивал старик.
- Да нет же!
- Да точно! Я потому знаю, что слышал, как некоторые, когда
раскуражатся, вообще говорят: "Вон ту звезду".
Тези только рукой махнула - разве дедушку переспоришь! Впрочем, жест ее
мог относиться и к воде в чугунке, которая как раз закипела, рассыпая
горячие брызги. Девушка проворно сдвинула чугунок с огня, а старый Тима
направился в горницу выбирать палку. Одну за другой брал он их и
разглядывал. Эта вот из терновника, а эта из дикой вишни; черная - из корня
гигантской водоросли, рядом с ней - из боярышника. Последней он взял палку
из дикой розы - шиповника. Ее он любил особенно; много общего находил между
этим растением и собственной внучкой-дикаркой: и тут и там в избытке что
цветов, что колючек.
- Пойду-ка пройдусь, - сказал он.
- В такой страшный туман?
- Не заблужусь.
- Волки могут напасть.
Слово "волки" Тези не сказала, а вроде как выдохнула, едва шевельнув
язычком; так шелохнулся бы на легком ветерке лепесток дикой розы. Ветерок,
когда сам по себе, лишь игриво обвеет, но кто знает - может, следом за ним
грядет буря, а она, разгулявшись, валит на землю и дубы-великаны.
Старый Тима поежился.
- Что готовишь? - спросил.
- Суп из хребтины с хреном.
- Славный обед будет!
- Еще и на завтра останется, - сказала Тези; и снова будто шелохнулся
лепесток дикой розы, когда она добавила: - Ведь Крещение завтра.
- Ладно, ладно, тут ты хозяйка.
- А где еще?
- Там, где солнцу рукой помахать, чтоб садилось.
С осени, а особенно после Рождества, старик все чаще произносил такие
вот загадочные фразы. То и дело мерещился ему кто-то черный, чумазый, с
бурыми крыльями, возникающий из огня и как бы прикидывающий, где и при каких
обстоятельствах суждено Тимотеусу Байко перейти в мир иной. Оно и понятно,
ведь в нынешнем январе ему пойдет уже семьдесят пятый год, хотя он еще,
слава богу, в достаточной силе, чтобы, если пришлось бы, и самому оттаскать
за волосы дородную игуменью Фелицию.
- А что, останавливал же солнце Иисус Навин! - сказала Тези.