"Арон Тамаши. Корень и дикий цветок" - читать интересную книгу автора

Это было так неожиданно, что Тези удивленно спросила:
- Деда, вы что же, опять уходите?
- Надо, внученька.
- А куда?
- В деревню.
Тези удивилась еще больше, и дедушка, упершись палкой в пол, начал
объяснять, что время не ждет и надо предпринять все возможное, потому как
корову Чако, словно подгнившую изгородь, уже и ветер повалить может. Сена
почти не осталось. И купить негде. До весны только ей одной и хватило бы, да
и то, если скармливать понемножку. Или ей, или овцам - приходится выбирать.
И, пожалуй, правильней выбрать овец.
- А с коровой что будет?
- Сдам.
- В кооператив?
- Да.
Тези отвернулась, опустив голову. Расстроилась, решил дед. Да и как не
загоревать по этому доброму, безобидному животному, по коровенке этой,
которую столько лет Тези сама доила; вспомнила, может, день, когда вернулась
домой из монастыря и дедушка посадил ее на теплую спину Чако, чтоб
подружились они и повеселились обе. Где уж тут не взгрустнуть. И Тези,
наверное, вспомнила обо всем этом, но лишь ненадолго, потому что печаль
вскоре увлекла ее к озеру, к тинистым водам, под которыми притаился цветок
колокан.
- В сельсовет пойдете? - спросила она.
- Надо зайти, - ответил старик.
- И с кем говорить будете?
- С тем, кто эти вопросы решает.
Оба знали, что животноводством там ведает Ференц Колокан. Начальник он
неплохой, так все говорят, даже самые придирчивые, и в животных толк знает,
хоть сам и не деревенский, а сын путевого обходчика.
- Только обо мне ни слова! - предупредила Тези.
- Ладно, ладно, не бойся, не сплетник я, - сказал старик.
Они часто так разговаривали - намеками, полуфразами, - словно мячом
перекидывались, но хорошо понимали друг друга. За странным предупреждением
девушки, как и за обиженным ответом старика, стоял не кто иной, как Фирко
Колокан. Если при встрече Фирко заикнется о Тези, то старый Тима должен
сделать вид, будто слышал звон, да не знает, где он.
- Когда вернетесь, деда?
- Мигом, внученька, одна нога здесь, другая там.
Старик затворил за собой дверь и тотчас окунулся в яркие лучи зимнего
солнца, лизавшие на лету редкие пушистые снежинки; спустившись с крыльца, он
исчез под застрехой, с которой дождем капал выпавший давеча снег.
Вспомнив о птице, девушка прошла в горницу. Горлинка сидела на
покрывале и, нахохлившись, глаз не сводила с окна, светившегося, как само
солнышко. Увидев Тези, она встрепенулась, но не взлетела, а только
часто-часто заморгала.
- Бедная ты сиротинушка!
Встревоженными глазами-бусинками на гордо посаженной головке горлинка
смотрела на нее так, как и Тези смотрела бы на того, кто вздумал бы к ней
притронуться. Крылья птица почти совсем уже подобрала и, приподнявшись на