"Арон Тамаши. Птица свободы" - читать интересную книгу автора

дятел, наводя мост между двумя деревьями.
Но в полдень, посмотрев, где солнце, дядюшка Леринц значительно
произнес:
- Смотри-ка, в самую макушку жарит!
Тут он выбрал дуб пораскидистее, и мы двинулись к нему, чтобы в тени
разделить обед. Пока мы ели, опять переговаривались только коршуны да более
мелкие птахи, но под конец все-таки подал голос дядюшка Леринц.
- Ну а потом, после школы, ты что думаешь делать? - спросил он.
- Когда это еще будет, - ответил я.
- Когда, когда, - не отступался старик, - раз на ученье деньги трачены,
надо заранее все обдумать.
Я было тут же и попробовал поразмышлять в прохладной тени, но, так ни к
чему и не придя, наконец спросил:
- А ты как думаешь, дядюшка Леринц, кем мне быть?
- Смелым и честным человеком! - ответил старик.
Мне понравилось, что надо быть смелым и честным, хотя сказанные слова и
показались слишком общими. А кроме того, обманчивыми, словно облака,
которые, сколько ни хватай глазом, все равно уплывают. Вот и слова старика
уплывают, напрасно я цепляюсь за них умом - они растворяются в свете дня,
тают в небесах.
- Ладно, - кивнул я, - а смелый человек, это какой?
- Такой, который, плохо ему или хорошо, всегда остается человеком, -
ответил старик.
- А честный? - не унимался я.
- Тот, кто всю жизнь живет, как в последний час!
Услышав эти мудрые ответы, я умом почувствовал их справедливость, а
сердцем - красоту. И, намотав на ус, кого можно считать смелым и честным,
опять спросил:
- А заниматься все равно чем?
- Не совсем, - ответил дядюшка Леринц, посмотрел на меня с доброй
улыбкой и продолжил: - Давать советы молодым - серьезное дело, однако ведь и
вправду зарабатывать чем-то надо, поэтому я тебе кое-что скажу. Я не
посоветую тебе идти в священники, которые, как думают некоторые, чаще
попадают в рай, чем простые смертные. Также не советую тебе быть врачом,
хотя они и облегчают наши страдания, или судьей, в чьих руках
справедливость. Я тебе вот что скажу: лучше будь таким человеком, который
одновременно и священник, и врач, и судья. Будь поэтом!
Стоило старику произнести эти слова, как на меня нахлынуло такое
волнение, что я даже вскочил. И ничего удивительного, что я так распалился,
ведь прежде мне никогда не приходилось слышать, чтобы хоть кто-нибудь в
деревне предлагал кому-нибудь стать поэтом.
- А каким поэтом? - спросил я.
- Таким, как Петефи! - ответил старик.
Но он это как-то так сказал, будто и вправду знал, каким был Петефи на
самом деле. Будто видел его и говорил с ним, и даже больше - косил с ним
вместе, вот как сейчас со мной, пахучую, росистую траву.
- Вы разве знали его? - широко раскрыл я глаза.
Как влюбленный отвечает на вопрос, любит ли он, так и старик вымолвил:
- Да, знал!
Несколько секунд я в изумлении разглядывал его, ибо пребывал в