"Андрей Таманцев (В.Левашов). Разборка (Пропавшие без вести)" - читать интересную книгу автора

Останкинская телебашня не выдержала страшного напряжения поступающих на ее
передатчики новостей - вспыхнула, сгорела, как сгорает провод, по которому
пустили слишком сильный ток.
Все эти события представлялись судье Сорокину звеньями одной цепи.
Начало ее уходило в прошлое - в Грозный 1995 года, в Кабул 1979 года, в
Прагу 1968 года, в Будапешт 1956 года. И дальше, глубже, в сталинщину, в
распутинщину. Странная судьба Калмыкова была невыделима из этого ряда.
Сорокина иногда даже посещала нелепая мысль: а если бы он не посадил
Калмыкова? Может, тогда и не было бы всех нынешних бед?
И однажды вечером он решился. Хватит играть с собой в прятки. Нужно
запросить Минюст и все узнать. Он сделал пометку в настольном календаре. Но
она не понадобилась. Передавая ему утром документы на подпись, секретарша
сказала:
- Там один гражданин просит разрешения посмотреть в архиве его дело. По
которому его осудили. Давно, два года назад.
- Зачем? - поинтересовался Сорокин, просматривая бумаги и ставя внизу
твердую, без завитушек, подпись. - Хочет обжаловать? Это нужно было делать
раньше.
- Нет. Говорит, хочет просто посмотреть. Он не похож на того, кто
сидел. Странный какой-то.
- Чем?
- Не улыбается.
- Чего же тут странного? Это суд, а не цирк.
- Он не умеет улыбаться. Вообще. Как мумия. И еще. Вы только не
смейтесь. У вас компьютер работает?
- Работает, - ответил Сорокин, шевельнув мышью.
- А мой не работает. Завис.
- Перезагрузите.
- Пробовала. Бесполезно. Не в этом дело.
- А в чем? - спросил судья, начиная раздражаться от пустого разговора.
- Он и вчера приходил. Этот человек. Вы уехали в Мосгорсуд. Ждал часа
полтора. С компьютером было то же самое. А как только ушел, заработал.
- Замечательно! - усмехнулся Сорокин. - Да, такого человека нельзя
заставлять сидеть в приемной. Пусть напишет заявление на мое имя.
- Сейчас скажу, - обрадовалась секретарша и поспешила к выходу.
- Минутку, - остановил ее Сорокин. - Как его фамилия?
- Калмыков.
"Паркер" с золотым пером замер в пальцах судьи.
- Ну да, Калмыков, - повторила секретарша. - Константин Игнатьевич
Калмыков. Алексей Николаевич, что с вами?
- Ничего. Все в порядке. Не нужно заявления. Пусть войдет.

III


Внешне он мало изменился. Лишь прибавилось проседи в коротких жестких
волосах, похожих на парик, стали резче черты лица, по-прежнему сухого и
серого, как пергамент. Чуть явственней проступили высокие азиатские скулы.
Лицо было неподвижным, бесстрастным. Два года назад, на суде, его темные
глаза были пустыми, мертвыми. Сейчас взгляд словно питался мощным источником