"Андрей Таманцев (В.Левашов). Разборка (Пропавшие без вести)" - читать интересную книгу автора

процессе было поручено заслуженному юристу РФ, заместителю председателя
Таганского межмуниципального суда Алексею Николаевичу Сорокину.

II


Из всех новшеств, привнесенных в судебную систему России в
постсоветские времена, судье Сорокину больше всего нравились два. Первое:
запрещение устанавливать телефон в совещательной комнате для судей. Это
символизировало, что наконец-то покончено с "телефонным правом". Как будто
только по телефону и только в совещательной комнате судьи получали ценные
указания.
Второе новшество касалось судейских мантий, в коих господа судьи
обязаны были присутствовать в заседании. Эту новацию он тоже поначалу
воспринял не без иронии, но очень быстро ее оценил. Оценили ее и коллеги.
Шуточки насчет того, что для полноты картины не мешало бы ввести и парики,
прекратились.
Всякий раз, надевая перед началом судебного заседания мантию, поправляя
наплечники и расправляя широкие полы, Сорокин чувствовал, что он как бы
воздвигает между собой и жизнью преграду. Мантия защищала его от грязи и
крови, которые всегда незримо присутствуют в зале судебных заседаний,
предохраняла от злобы, ненависти, жалости, сострадания. Она не давала
вырваться и его гневу, ненависти, жалости и состраданию, помогала оставаться
бесстрастным.
Мантия была, как маска. Как панцирь. Он входил в радиационную зону
защищенным. И сбрасывая ее, оставлял на ней все налипшие страсти. В конце
рабочего дня он разоблачался и вешал мантию в шкаф так, как врач снимает с
плеч пропахший лекарствами халат или как строитель - заскорузлую от бетона
спецовку.
Иногда он даже удивлялся, как это раньше судьи заседали без мантий, в
обычных костюмах. Как голые. Правда, и тогда он неосознанно, даже слегка
стыдясь своего суеверия, надевал на процессы один и тот же темный костюм, в
нем заседал, а больше не надевал его никуда. И часто отдавал в химчистку.
Гораздо чаще, чем другую одежду. Жена сначала сердилась, потом привыкла.
И лишь однажды за годы своего служения российской Фемиде судья Сорокин
почувствовал, что мантия ему мешает. Это было во время суда над Калмыковым.

Знакомство с обвинительным заключением и материалами следствия не
вызвало у судьи Сорокина сомнений в правомерности предъявленных Калмыкову
обвинений. Кроме снайперской винтовки, обнаруженной при обыске, у него была
изъята тетрадь, записи в которой неопровержимо свидетельствовали, что
примерно в течение трех месяцев он следил за всеми передвижениями
проживающего в элитном доме по улице Большие Каменщики крупного бизнесмена,
генерального директора компании "Интертраст" и хозяина банка "ЕвроАз"
Мамаева Владимира Петровича. И это обстоятельство придавало делу особую
значимость.

Мамаев был заметной фигурой в финансовом мире России. При этом фигурой,
тесно связанной с МВД. Как и многие воротилы российского бизнеса, начинал он
еще в брежневские времена - цеховиком. Даже сколько-то отсидел: был