"Татьяна Талова. Кузнеца дочь " - читать интересную книгу автора

протягивает подарок дорогой викингу-великану.
Взвилась тут Голуба, ровно кто другой ее с огромной силой вперед
бросил, плечом толкнула Вятко - тот чуть по земле не покатился, были б руки
свободны - в горло бы вцепилась, да и так едва ли зубами не достала, к
Медведю кинулась... Да только викингу тому она как птенец супротив сокола,
только рукой схватил, плечо сжал - и дернуться не смогла больше Голуба. А
нож взял молча, себе за пояс заткнул - как так и надо. Развернулся, Голубу
за собой повел - только сейчас осмотрелась как следует она, только сейчас
углядела девушка, что качается на волнах большой корабль! Слыхали ли вы,
братья мои да сестры, о драккарах? Слыхали ли о страшных змеиных головах на
штевнях?.. Ныне викинги поднимали белый щит, мирный щит, - свое они
отвоевали в море, по реке же плыли, сбывая награбленное. Да и страшная
голова снята была - вновь заняла свое место, когда вышел корабль обратно в
море. Так и увидела перед собой Голуба гладь синюю, берега чужие - сердце
кровью облилось, рванула все-таки к воде, кошкой выскользнула, бросилась в
реку... Горько заплакала, когда у самой кромки снова настигли ее вновь руки
ненавистные, только на колени упасть и смогла, до воды добравшись. Так
норманн ее на плечо закинул - жесткое плечо, будто камень, - и так-то на
корабль принес. Там опустил под мачтой и привязал за левую руку - все одно,
его узел девушка и двумя руками распутать бы не смогла. Да воины, увидев
это, еще посмеялись:
- Зачем привязываешь, Стурлусон? Или потрепала тебя на берегу эта
гардская девчонка? - они-то видели, как дважды вырывалась Голуба - сначала
из рук Вятко, потом - из лап их главаря, которого они звали хевдингом5. И
они могли запросто бросить шутку о своем хевдинге, так как состязания в
острословии были не менее уважаемы среди них, чем битвы на топорах.
Так-то сказали викинги, на что хевдинг ответил негромко:
- Да вы еще последите, чтоб не перегрызла она веревку и не прыгнула за
борт, под могучие весла...
А знаете ли вы, родные мои, что на том корабле было много воинов, и
самому младшему было четырнадцать лет, а самому старшему - пятьдесят пять? И
все как один садились на скамьи, такие похожие меж собой, что поначалу
Голубе казалось - все братья! Так-то слаженно они налегли на весла, и среди
них был хевдинг. А самый старший встал у руля - его волосы были
совсем-совсем седые, но глаз оставался так же зорок, как и много-много лет
назад. Не знала еще Голуба, сколько плыть предстояло, не знала еще, что ждет
ее в чужой стороне...

- Ну дедушко, не томи!.. Что там было-то в земле заморской?..

- Ну, не терпеливые какие! До земли ведь еще добраться надо!.. Да. А
стоит сказать, что и на корабле Голубу не обижали. Многих невольников видели
мореходы, знали, как тяжело человеку от корней своих отрываться, жизнь
заново начинать, рабом зваться... Бывали и такие, что и к старости все
смерти искали, сбегали не раз и не два, и били их, а они снова бежать... А
чаще все же было так, что если хорошо относились к рабу, а особливо к
рабыням, то и приживались они легко, и работали от души. Голубу ж из-за
работы везли, да и жаль ее было, конечно же, и молодым - потому как не
огрубели, не очерствели еще, и старым - многие детей оставили на берегу
своем, да очень давно не видели их... Молодой-то самый воин - а был он, надо