"Татьяна Талова. Кузнеца дочь " - читать интересную книгу авторапротягивает подарок дорогой викингу-великану.
Взвилась тут Голуба, ровно кто другой ее с огромной силой вперед бросил, плечом толкнула Вятко - тот чуть по земле не покатился, были б руки свободны - в горло бы вцепилась, да и так едва ли зубами не достала, к Медведю кинулась... Да только викингу тому она как птенец супротив сокола, только рукой схватил, плечо сжал - и дернуться не смогла больше Голуба. А нож взял молча, себе за пояс заткнул - как так и надо. Развернулся, Голубу за собой повел - только сейчас осмотрелась как следует она, только сейчас углядела девушка, что качается на волнах большой корабль! Слыхали ли вы, братья мои да сестры, о драккарах? Слыхали ли о страшных змеиных головах на штевнях?.. Ныне викинги поднимали белый щит, мирный щит, - свое они отвоевали в море, по реке же плыли, сбывая награбленное. Да и страшная голова снята была - вновь заняла свое место, когда вышел корабль обратно в море. Так и увидела перед собой Голуба гладь синюю, берега чужие - сердце кровью облилось, рванула все-таки к воде, кошкой выскользнула, бросилась в реку... Горько заплакала, когда у самой кромки снова настигли ее вновь руки ненавистные, только на колени упасть и смогла, до воды добравшись. Так норманн ее на плечо закинул - жесткое плечо, будто камень, - и так-то на корабль принес. Там опустил под мачтой и привязал за левую руку - все одно, его узел девушка и двумя руками распутать бы не смогла. Да воины, увидев это, еще посмеялись: - Зачем привязываешь, Стурлусон? Или потрепала тебя на берегу эта гардская девчонка? - они-то видели, как дважды вырывалась Голуба - сначала из рук Вятко, потом - из лап их главаря, которого они звали хевдингом5. И они могли запросто бросить шутку о своем хевдинге, так как состязания в Так-то сказали викинги, на что хевдинг ответил негромко: - Да вы еще последите, чтоб не перегрызла она веревку и не прыгнула за борт, под могучие весла... А знаете ли вы, родные мои, что на том корабле было много воинов, и самому младшему было четырнадцать лет, а самому старшему - пятьдесят пять? И все как один садились на скамьи, такие похожие меж собой, что поначалу Голубе казалось - все братья! Так-то слаженно они налегли на весла, и среди них был хевдинг. А самый старший встал у руля - его волосы были совсем-совсем седые, но глаз оставался так же зорок, как и много-много лет назад. Не знала еще Голуба, сколько плыть предстояло, не знала еще, что ждет ее в чужой стороне... - Ну дедушко, не томи!.. Что там было-то в земле заморской?.. - Ну, не терпеливые какие! До земли ведь еще добраться надо!.. Да. А стоит сказать, что и на корабле Голубу не обижали. Многих невольников видели мореходы, знали, как тяжело человеку от корней своих отрываться, жизнь заново начинать, рабом зваться... Бывали и такие, что и к старости все смерти искали, сбегали не раз и не два, и били их, а они снова бежать... А чаще все же было так, что если хорошо относились к рабу, а особливо к рабыням, то и приживались они легко, и работали от души. Голубу ж из-за работы везли, да и жаль ее было, конечно же, и молодым - потому как не огрубели, не очерствели еще, и старым - многие детей оставили на берегу своем, да очень давно не видели их... Молодой-то самый воин - а был он, надо |
|
|