"Китайские народные сказки " - читать интересную книгу автора

Рос в старину в неведомом краю лес, густой, дремучий. Уж и не знаю,
сколько дней, сколько ночей надобно идти, чтоб от конца до конца пройти.
Каких только деревьев в том лесу нет! Сосны да кипарисы все четыре времени
года зелены стоят. Дикие орехи да утуны весной цветами убираются, клены и
дубы осенью красными листьями укрываются, боярышник и груши плоды дарят.
Хэй! Всех и не перечтешь! Трех ночей, трех дней не хватит. Росла в том лесу
акация старая-престарая. Ветки на макушке кривые, изогнутые, не то ветки, не
то дракон, в стволе дупло - целый дом. Жил в том дупле дух дерева. Мудрый
был, все знал. Постель у него - громадные листья сухие, дверная занавеска -
золотые да серебряные лианы, что вокруг дерева обвились. Расскажу я вам,
какая с тем духом однажды история приключилась. Да вначале не про то речь
пойдет.
Далеко-далеко от леса стояла маленькая деревушка. Рос в той деревушке
большой вяз. На вязе резвилась да щебетала птаха малая, перья золотистые.
Стояли возле вяза два дома крыша в крышу, меж домами стена глинобитная,
тонкая. К западу от стены жил бедняк по прозванью Лю Чунь-тянь. Земли у
него, как говорится, пальцем ткнуть не во что. Вставали они с женой чуть
свет, в пятую стражу, и принимались жернова крутить, соевый сыр делать. Сами
шелуху бобовую едят, пену с соевого сыра подбирают, а денег заработают -
старую мать накормят, без малого восемьдесят годов ей. К востоку от стены
богач жил - и мулы у него, и лошади. Ван Юй-фэн прозывался - Ван Нефритовый
пик. Богачи своим детям всегда имена красивые дают. Была у Ван Юй-фэна
мать-старуха, лет эдак восемьдесят с лишком ей. На ухо туговата, глазами
подслеповата. Слаба да немощна - с кана слезть не может. А Ван Юй-фэн только
и знает, что односельчан зерном да деньгами ссужать, проценты и арендную
плату взыскивать. И жена ему под стать: откроет рот - про деньги речь ведет.
Закроет рот - про деньги думает. Не то чтобы о старухе позаботиться, так еще
ворчит: что она-де под ногами у них путается, зря хлеб ест, никак не помрет.
Есть такая присказка: заморозил иней траву в лощине. В тот год в самом
конце весны - огромный вяз уже нежно-зелеными листьями весь покрылся -
занемогла мать Лю Чунь-тяня. Горюют Лю с женой, печалятся. Им бы денег
взаймы взять, только бедняку, как говорится, везде от ворот поворот. Снял с
себя Лю Чунь-тянь ветхую одежонку, жена бронзовые шпильки из волос
вытащила - продали, едва наскребли денег на лекарство. Только не помогло оно
старухе. Умерла горемыка. Вспомнил тут Лю Чунь-тянь, сколько мук приняла
мать, пока его растила, а он так и не дал ей дня счастливо пожить. Болит у
него сердце, будто кто его из груди рвет. Заплакали горько муж с женой.
Вдруг ветер стих, с неба дождь полил, поникли ветки вяза. Увидела
золотая птичка, как убиваются бедняги, плач услыхала. Раскрыла клюв, снова
закрыла, не щебечет - грустно ей. В черных глазах светлые слезинки блестят,
улетела она по дождю, по серому, по мелкому. А птице лес покинуть - все
равно что человеку родную деревню. Летела птичка, летела, нежданно-негаданно
в тот самый лес залетела, огромный, густой, туманом скрытый, на старую
акацию опустилась. Подул ветер, дождь перестал, на листьях капли засверкали,
на тополях сквозь белую кору свежая кожица проглянула нежно-зеленая. Кричат
кукушки, летают фазаны, а у золотой птички в черных глазах светлые слезинки
блестят. Рассеялись тучи, солнышко выглянуло, трава заблестела - жемчуг
драгоценный. Обвили старую акацию лианы, на лианах цветы расцвели - мотыльки
золотые да серебряные. Росинки на землю падают, дивный аромат во все стороны
разносится, над цветами пчелы гудят, бабочки порхают. Только золотой птичке