"Люси Тэйлор. Жар [F]" - читать интересную книгу автора

И тогда Колин от меня отдалился.
Когда он решил, что писательство и страсть несовместимы, что искусство
и секс - естественные враги. Тогда-то я и стала гоняться за пожарными
машинами и рваться к пламени.


- Очень сегодня смешная штука вышла, - говорю я Колину, заглядывая в
его забитый чулан, где он скорчился над своим компьютером. - Я подцепила
мужика в каком-то баре в Колфаксе, мы поехали трахаться в мотель, а потом
я забыла, как его зовут. Я даже не заставила его надеть презерватив. Я
хотела, чтобы его сперма еще была во мне, когда я к тебе приду.
Колин поднимает брови, но это и все. Он смотрит на им написанное,
наклоняется что-то поправить, потирает подбородок.
- Ты каждый раз мне притаскиваешь очередной блуд, как кот притаскивает
задушенного воробья. Ты думаешь, что проявляешь влечение, а меня от этого
всего лишь мутит.
Я прислоняюсь к косяку и чешу об него бедро, при этом шелковое платье
задирается.
- А тебя ведь не мутило, когда ты смотрел, как я трахаюсь с тем
мужиком, которого нашла в Кросстаун-бар? А помнишь бабу, которую мы
притащили ночью с Лаример-сквер? Или твоего дорогого друга Люка из
колледжа? Или твою бывшую любовницу? Ах, дорогой, до чего же чувствительны
мы стали в нашем целомудрии!
- Оставь меня, будь добра, - говорит он с леденящим спокойствием. - Ты
сказала все, что хотела. Теперь уйди.
- Я уйду, - говорю я, - но ты не сможешь писать, потому что будешь меня
хотеть. Ты будешь воображать меня в чужих объятиях и будешь желать меня
так сильно, что захочешь съесть мое сердце десертной ложкой. Ты захочешь
_убить_ меня.
Проклятие сказано, заклинание брошено, и я пробираюсь в гостиную зажечь
огонь в камине.
Я сижу возле огня в гостиной и смотрю, как языки пламени вьются
оранжевыми маховыми перьями экзотического попугая. Я зажигаю спичку и
держу, пока пламя не обжигает пальцы.
Когда-то я была этим пламенем. Я горела свирепым жаром вожделения, и
Колин со мной. Как он мог бросить все это ради новой любовницы, музы? Как
мог он начать бояться пламени?
А он боится.
Я вспоминаю, как прихожу в себя на овечьей шкуре перед камином и вижу,
как Колин хнычет. "Слава Богу, слава Богу, я боялся, что убил тебя... О
Господи, я забылся, будто потерял сознание, и у меня так подступило... я
кончал, и я душил тебя и душил, и только потом заметил, что ты не
шевелишься... Ох, я думал, ты мертва".
Я попыталась его утешить, но он отодвинулся.
И это был последний раз, когда он меня тронул.
Через пару недель он признал то, до чего я уже догадалась - что ужас
его был так велик не оттого, что он забыл, что делает, а оттого, что _не_
забыл, что он меня душил и хотел душить еще, и в тот ужасный момент, когда
под его руками угасал мой пульс, он стремился убить меня не меньше, чем
кончить, и смерть с оргазмом схлестнулись жестокой волной похоти.