"Виктор Сытин. Покорители вечных бурь " - читать интересную книгу автора

товарищем и возбужденно передал Александрову, что академик Никольский от
имени всех собравшихся на опытной станции поздравил экипаж СЭС с успешным
началом испытаний.
Затем Панюшкин сказал:
- Вы ведь почти не отдохнули с дороги. Садитесь в свое кресло, откиньте
его спинку - она откидывается - и поспите часа три. А я буду нести вахту.
Затем мы поднимемся еще... так сказать, на ступеньку повыше, и тогда вахту я
передам вам.
Уравновешенная на восьмикилометровой высоте, система устойчиво
держалась в сильном, но равномерном ветровом потоке. Гондола ее лишь
ритмично "рыскала" то вправо, то влево и чуть вибрировала. Монотонно жужжал
генератор. Посвистывали винты и ветер в такелаже. Одним словом, все шло
хорошо.
"Почему бы действительно не поспать часок-другой? Ведь нам предстоит
быть в воздухе еще по крайней мере до утра", - подумал Александров и
согласился с предложением Панюшкина.
Заснул он сразу, как только закрыл глаза.
...Александрова разбудил сильный толчок и ощущение большого неудобства:
кто-то переворачивал его вверх ногами. Он инстинктивно сделал попытку
выпрямиться и открыл глаза. В окне почему-то над ним темнело черно-серое
небо, усыпанное двигающимися звездами.
В шлемофоне раздался хриплый голос Панюшкина:
"Вихревой поток. Стропы. Меня уш..."
Гондола снова резко повернулась. Непреодолимая сила выкинула
Александрова из кресла, и он с силой ударился головой о шкафчик для
кислородных приборов.
В тот же момент он услышал, что к вою ветра в такелаже присоединился
треск рвущихся строп, скрежет металла, звон стекла разбивающихся приборов.
Сквозь туман, вдруг надвинувшийся на глаза, пилот увидел, как высотомер
вылетел из гнезда на панели, а Панюшкин, беспомощно вскинув руками, мешком
свалился за кресло. Гондола накренилась, и борт ее стал полом.
"Вихревой поток? Оболочка может не выдержать... Ох, как закручивает!
Надо немедленно отцепляться, - понеслись тревожные мысли в мозгу
воздухоплавателя. - Немедленно".
- Панюшкин! - крикнул он. - Панюшкин!
Первый пилот не ответил.
Гондола опять начала круто поворачиваться. Тогда, уцепившись за кресло,
Александров постарался встать. Его бросило к другой стенке и чем-то сильно
ударило в спину. Окно оказалось под ним, и в нем светились яркие, розовые в
лучах заходящего солнца, перистые облака.
Превозмогая боль и страшную слабость, охватившую тело, Александров все
же снова приподнялся, дотянулся рукой до красного кольца механизма
отцепления и рванул его.
Сразу, как по волшебству, стих вой ветра и прекратилась страшная качка.
Гигантский аэростат, освобожденный от троса, рванулся вверх и одновременно
свободно понесся по ветру.
Стремительный подъем вызвал резкое расширение газа в оболочке. Часть
его со свистом вырывалась через предохранительный клапан. Не будь этого
клапана, оболочку разорвало бы сразу.
"Теперь надо затормозить подъем - выпустить побольше газа. Иначе унесет