"Виктор Сытин. Покорители вечных бурь " - читать интересную книгу автора

прежде всего хорошенько осмотреть всю систему.
Осмотр СЭС он начал, по традиции воздухоплавателей, с баллона
аэростата. На аэростат был взят большой запас балласта, и поэтому он
поднимался очень медленно, примерно как обычный лифт, на метр в секунду.
Иначе пилотам пришлось бы испытать неприятные ощущения, характерные при
очень быстром подъеме. А главное, стремительно расширяющийся газ мог,
рывками распирая оболочку, вызвать зажимание складок материи и в конечном
счете даже разрыв оболочки.
Взглянув на высотомер, прежде чем начать осмотр баллона, Александров
увидел, что они уже поднялись на 3000 метров. Рядом с высотомером был
укреплен другой прибор, стрелка которого отмечала скорость подъема в метрах
в секунду. Эта стрелка, почти не колеблясь, стояла около цифры "один".
"Все в порядке. Подъем идет равномерно. Приспособление для высыпания
балласта работает хорошо - выбрасывает в секунду столько песка, сколько
весит метровый отрезок поднимаемого троса", - отметил про себя Александров и
высунулся в окно.
Хотя в кабине было очень светло и глаза его привыкли к яркому
освещению, все же воздухоплаватель непроизвольно зажмурился, когда в лицо
ему хлынули солнечные лучи, не ослабленные здесь пылью и водяными парами,
всегда насыщающими воздух приземных слоев.
Прикрывшись от солнца ладонью, Александров закинул голову и оглядел
баллон СЭС. Теперь он уже не имел такого вида, как на старте: оболочка
начинала принимать форму гигантской, утолщенной к одному концу сигары. На
высоте 3000 метров атмосферное давление значительно меньше, чем у
поверхности земли. Поэтому несущий газ расширился в оболочке, и баллон
сильно "потолстел".
Солнечные лучи пронизывали тонкую ткань оболочки сбоку и отражались на
ее внутренней белой поверхности - "подкладке", поэтому баллон как бы
светился желтовато-голубым сиянием. На фоне этого сияния четкими темными
полосами вырисовывались усиливающие пояса. Они в трех местах перехватывали
сигару поперек. Так же четко были видны "гусиные лапы" креплений строп и
клапаны: маневровый и предохранительный. От маневрового к гондоле, так же
как от разрывного приспособления, тянулась веревка. Внутри оболочки она
казалась черной, а по выходе из нее - красной. От баллона к гондоле тянулось
еще несколько тонких ниточек - проводов. Они связывали специальные
термометры для определения температуры несущего газа, подвешенные в каждой
из камер баллона, с индикаторами внутри гондолы.
Все четырнадцать строп теперь освободились от складок оболочки - ни
одну из них не защемило. Свободно свисали также клапанная веревка и провода.
Убедившись в этом, Александров взглянул вниз и невольно залюбовался
открывшейся картиной. В голубовато-розовой дымке под ним распростерлась
степь. Горизонт был приподнят, и поэтому земля внизу имела вид гигантской
плоской чаши из зеленого, теплого фарфора. Далеко на востоке, на краю этой
чаши, сверкала, как клинок сабли, река. А под гондолой зеленый фон степи был
перечерчен темными валами. Это с севера на юг тянулись полезащитные лесные
полосы. Немного к западу виднелись красные и серые квадратики крыш домиков
опытной станции и колхозных домов, темные прямоугольники пахоты и
треугольники - пруды, похожие сверху на зеркальные осколки. От гондолы вниз,
в зеленую бездну, убегал яркой серебристой струной привязывающий к земле
трос.