"Чарльз Силсфилд. Токеа и Белая Роза." - читать интересную книгу автора

Когда раненый шевельнулся и открыл глаза, была уже поздняя ночь. У
изголовья сидели две девушки и старуха. Дрожащее пламя лучины едва
разгоняло мрак. Заметив первое движение раненого, старуха обхватила
ладонями его голову и посмотрела в глаза. Затем пощупала пульс и, смахнув
пот с его бледного лба, принялась тщательно исследовать цвет лица.
- Лихорадка прошла, а рану сумеет залечить Канонда, - сказала, уходя,
старая индианка.
Молодого человека, который за двое суток впервые открыл глаза, не
взбодрила усмешка угрюмой старухи. Словно предчувствуя это, Канонда
поспешила занять место знахарки и придвинула к постели больного нечто
вроде столика, уставленного закуской: жаркое из дикого утенка, запеченного
по-индейски в травяном мешочке, ломти маисового пирога и прочее.
Индианка не отрывала от юноши глаз, внимательно следила за каждым
куском, который он подносил ко рту, за каждым глотком воды, делала знак
стоявшей в углу Розе, как бы призывая ее в свидетели весьма отрадного
зрелища. Когда с едой было покончено, Канонда помогла больному поудобнее
улечься и начала менять перевязку. Ее пальцы ухитрялись так прикасаться к
ране, что не причиняли ни малейшей боли, и действовали с такой ловкой
осторожностью, что пациент спокойно заснул, покуда девушка занималась его
раной.
- Бальзам исцелит его через восемь солнц, - заверила Канонда.



6

Поразительное искусство врачевать раны и снимать жар, выработанное
индейцами в нескончаемых войнах и скитаниях по дикому лесу, не замедлило
проявиться и в случае с молодым чужеземцем. Через тридцать шесть часов он
уже забыл про озноб, и едва миновала неделя, как рана начала заживать.
Мертвенная бледность лица сменилась здоровым румянцем. Глаза ожили и
заблестели, располагая к веселым шуткам, а не к скорбному сочувствию. Он
бы наверняка вышел из вигвама посмотреть на мир божий, если бы не запреты
двух его строгих покровительниц, опасавшихся возврата лихорадки. Ему
приходилось коротать время в своем заточении, где единственной его утехой
было поглощение винограда, диких слив в сахаре да бананов.
Но не успел он в то утро заняться этим, как на пороге возникла
Канонда с тарелкой в руках. Его меню пополнилось жареными перепелами. Она
поставила блюдо на столик и вернулась к выходу, чтобы опустить бизонью
шкуру и защитить мягкий полумрак хижины от ярких утренних лучей.
- Доброе утро! - сказал молодой человек, удивленно взглянув на
индианку.
Она не ответила на приветствие, кивнула в сторону перепелов и
опустилась на пол. Но увидев, что ее подопечный не притрагивается к
угощению, она поднялась и сказала:
- Мой юный брат прибыл на каноэ великого вождя Соленого моря. А жил
ли он в его вигваме и раскурил ли с ним трубку мира?
Эти слова были произнесены на довольно беглом английском, но с
глубокой гортанной окраской, свойственной языку ее племени.
- Каноэ? Вигвам? Трубка мира?.. - повторил юноша, словно не поняв, о