"Евгений Сыч. Еще раз (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

считать? - пронеслось в голове. - За что? За лекцию? И подработать, в
конце концов, надо бы. Давно пора халтурку подыскать, а тут сама в руки
просится. Не поймут девочки? Но ведь и взрослые не все понимают, и не
дефективные вовсе".
- Так вы выздоравливайте, отлежитесь. Вот адресок я вам записала,
чтоб без ошибочки. Ася Модестовна меня зовут. Отсюда пятым трамваем лучше
добираться, микрорайон Студенческий. А девочки - они замечательные, сами
увидите. До встречи, голубчик. - Тут Марьюшка осознала, что за разговорами
они дошли уже до ее дома и стоит она у подъезда, а соблазнительница,
покачивая лисьим хвостом, удаляется прочь в сером сумраке улочки с не
зажженными еще фонарями.


II

И покатилось колесо.
Два месяца промелькнули как два дня с того холодного вечера, когда,
вернувшись с лекции о Чюрлёнисе, Марьюшка, не раздеваясь, с трудом
раскупорила гостинец-наливочку, нетерпеливо отпила прямо из горлышка, а
потом присела у стола - щеки в ладони - и заплакала без слез. На слезы ее
уже не хватило.
Поплакав, Марьюшка тогда выпила еще, но совсем немного; потому что
прямо в кресле сморил ее сон и приголубил. Что снилось в ту длинную
мартовскую ночь - никому не ведомо, и сама она не упомнит. Но проснулась
Марьюшка по-здоровому бодрой, простуда отступила, жара не было больше, а
хотелось немедленно двигаться, спешить куда-то. Хотя спешить как раз было
некуда: суббота.
Труднее всего одиноким людям бывает в праздники и в выходные, в те
самые дни, которые люди, обремененные семьей и друзьями, всегда стараются
растянуть. Зато только одинокий человек знает, какое это счастье -
полностью отдаться работе, уйти в нее с головой. Счастлив тот, кто тонет в
любимом деле, под лед уходит с концами так, что некогда книжку прочитать,
ребенка по головке погладить, с тещей полаяться. Конечно, он многое при
этом теряет, но страшно ли терять то, с чем незнаком, чего нет у тебя.
Если ты никогда не знал вкуса восточного плода дурьяна и даже запаха его
не знаешь, обделен ли ты судьбой? И коль судьба не подарила Марьюшке ни
самого малого семейного очага, ни недуга любовного, чтобы всю жизнь им
тешиться, то на возможность душу свою в дело вкладывать она уж могла бы
рассчитывать. Но и работа ее каждодневная, за которую зарплату получала,
хоть стреляй - не вызывала желания гореть во весь накал. Картины
художников, выставлявшиеся в экспозициях, были бездарные, проблемы близко
граничили с коммунально-кухонными, и отдушины, вроде лекций не будничных,
а настоящих, были редки в Марьюшкиной жизни, как солнце в ту ненастную
весну. Теперь ей казалось уже, поклясться могла, любую ставку на кон
поставить, что вообще солнце выглянуло впервые лишь в ту последнюю субботу
марта, когда, отоспавшись, Марьюшка вдруг засобиралась из дому, еле попив
чаю, правда, горячего, свежего и с мятой.
Улица встретила ее акварельной прозрачностью воздуха. Было не рано,
но на удивление тихо и ясно. Марьюшка постояла на асфальте, расчищенном от
грязного весеннего снега, потопталась в нерешительности, не зная, куда