"Евгений Сыч. Ми диез (Авт.сб. "Соло")" - читать интересную книгу автора

пуговицы пальто.
- Ладно, - сказал он, - помоги снять! - и показал плечами тому, что
стоял сзади, надо, дескать, помоги. Тот и взялся за пальто довольно
неловко, и пока он это делал, Лоро вынул правую руку из кармана и, как
только соскользнул с нее рукав, ударил костистого ниже колена ногой,
ботинком - в нервный узел. Крепко ударил, как мог, а тому, что стоял
сбоку, сразу швырнул в лицо растертую пачку, в которой минуту назад были
хорошие сигареты - крепкие и сухие. И еще раз ударил согнувшегося первого,
на этот раз левой ногой. В лицо. Снизу вверх. И только тут третий, тот,
что стоял сзади, набросил пальто ему на голову и обхватил за плечи. Дурак.
Лоро его тоже ударил, добром поминая тренера, ударил задником ботинка в
надкостницу и локтем - в живот. Скинул пальто. Некоторое время еще бил
второго, самого здорового, тот все никак не мог проморгаться, и даже не
защищался толком. А потом Лоро склонился над костистым, спросил,
задыхаясь:
- Ночи там, говоришь, холодные? - и снял с него шерстяной неформенный
шарф. Намотал на шею себе, сказал: - Спасибо. Предупредил. Теперь не
замерзну.
Когда он шел, не глядя, с книжкой и пальто в руках, сквозь толпу, перед
ним расступались. Только один, маленький, щуплый, белесый до седины и с
недостачей зубов, остался стоять на его пути, не двигаясь с места - со
своего места. Все его особые приметы Лоро разглядел, удивленно притормозив
и припоминая: видел уже этого щуплого, в одной группе ехали, из одного
района призывались.
- Здорово ты их! - одобрил щуплый.
- Ха! - сказал Лоро. Добавил, поколебавшись: - Раз свои ребята рядом -
чего ж? Спокойно.
Так они познакомились. Надолго. На весь канал. На всю потом жизнь. На
все эти бесконечные разговоры сквозь закрытую дверь двух смежных комнат.
Теперь, наверное, уже навсегда - навсегда.
Кто-то опять постучал во входную дверь. Тенью метнулся в свою комнату
собеседник.
Внук пришел. Не родной внук - родных у старика быть не могло за
неимением детей, - внучатый племянник. Старик ему обрадовался. Он вообще к
своим родственникам хорошо относился, только они об этом не догадывались.
Этот - знал, за что старик его и любил.
- Здравствуй, дядя! - сказал внук. Такую форму обращения он как-то
принял и с тех пор ее придерживался.
- Здравствуй, - отозвался старик. - Ты открой сразу окно, воздух тут,
наверное... Я-то привык.
Внук распахнул окно.
- Ничего, не простыну, сегодня тепло, - продолжал старик, но тут же
заметил, что говорит сам с собой. - Ничего со мной не случится, -
договорил совсем уже про себя: внук, видно, не сообразил по молодости лет
побеспокоиться о его здоровье, открыл окно сразу, не задумываясь.
- Ну, с чем пришел? - опросил старик внука.
- Да время у меня сейчас свободное, - почему-то уклонился от прямого
ответа внук. Он сел у окна, взял с подоконника толстый блокнот, исписанный
ровным ученическим почерком, раскрыл, прочитал несколько строк, закрыл
снова.