"Грэм Свифт. Антилопа Хоффмейера" - читать интересную книгу автора

Как-то ночью мне приснился Хоффмейер. У него была сигара, галстук
бабочкой и театральный бинокль, и он шествовал по джунглям, роскошным и
фантастическим, как джунгли на картинах Таможенника Руссо. За ним шли двое
носильщиков, в руках у них была клетка, а в ней - жалкая фигура моего дяди.
Из подлеска опасливо выглядывало четвероногое существо с лицом моей тетки.
Посещаемость моих лекций по философии падала. Я посвятил два занятия
монтеневской "Апологии Раймона Себона". Студенты жаловались, что я веду их
странными и обрывистыми тропами. Я пропускал их жалобы мимо ушей. Я уже
решил, что летом уеду из Лондона.
Дядя Уолтер вдруг снова стал коммуникабельным. Однажды поутру я
услыхал, как он поет на кухне. Высокий, пронзительный тенорок - в нем было
что-то удивительно юношеское - негромко выводил "Мы сохраним любовь навеки".
Дядя собирался на послеполуденное дежурство и перед уходом в зоопарк готовил
себе ранний ленч. До меня доносился запах жареного лука. Когда я вошел, дядя
приветствовал меня, как по воскресеньям во время оно, будто я еще не вырос
из коротких штанишек: "А, Дерек! Привет, дружок, выпей пива", - сказал он,
точно сегодня было что отметить. Он подал мне "Гиннесс" и открывалку. Четыре
пустые бутылочки уже стояли на подоконнике. Я не знал, что это - чудесное
исцеление или последнее гулянье вроде тех, которые люди устраивают, чтобы
потом выброситься с балкона. "Дядя?" - сказал я. Но его липкие губы
приоткрылись в загадочной усмешке; лицо выражало сдержанную
целеустремленность, словно готовое вот-вот исчезнуть; глаза блестели, точно
стоило мне вглядеться в них пристальнее, и я увидел бы там отражение картин
и пейзажей, знакомых ему одному.
У меня была с собой папка студенческих работ: вечером предстояло идти
на семинар по математике. Он посмотрел на нее с презрением. "Все
это... -сказал он. - Стал бы лучше смотрителем в зоопарке".
Он вытер рот. Его длинное желтоватое лицо было в морщинах. Я понял, что
на свете нет никого, похожего на моего дядю. Я улыбнулся ему.
Той ночью - кажется, около часу - мне позвонил Хеншо. По его голосу
чувствовалось, что он на грани паники. Он спросил меня, видел ли я дядю
Уолтера. Я ответил, что нет: после занятий в институте я скоротал остаток
вечера в пабе и, вернувшись, сразу лег спать. Возможно, дядя лег еще раньше
меня. Хеншо объяснил мне, что охранник в зоопарке обнаружил двери в
специальное отделение открытыми; что клетка антилопы Хоффмейера была найдена
пустой. Сразу же начались поиски в ближайших окрестностях зоопарка, но
никаких следов пропавшего животного замечено не было.
- Позовите дядю! - отчаянно выкрикнул Хеншо. - Найдите его!
Я попросил не вешать трубку. Я стоял в коридоре босиком, в пижаме. На
миг безотлагательность моего поручения отступила на задний план: я мысленно
увидел, как крошечное создание пересекает Принс-Альберт-роуд, трусит по
Финчли-роуд, постукивая раздвоенными копытцами по булыжной мостовой, и в его
кротких глазах отражаются лучи фонарей, отбрасывая на лондонские улицы
печальное мерцание прошлого его лесных предков. И нет ему пары на свете.
Я пошел к комнате дяди Уолтера. Постучал в дверь (которую он нередко
запирал), затем открыл ее. Я увидел разбросанные по полу книги, сгнившие
остатки сырых овощей, клочки фотографий его жены... Но дядя Уолтер - я уже
знал это - исчез