"Грэм Свифт. Последние распоряжения" - читать интересную книгу автора

рядом, чтобы выглянуть на улицу: нижняя половина стекла матовая. Я все равно
ничего толком не вижу, но молчу.
- Это ж надо! - говорит Ленни.
- "Мерседес", - говорит Вик.
- Бугор не подвел, - говорит Ленни.
Я опираюсь на подоконник, чтобы приподняться еще немножко. Снаружи, на
апрельском солнце, блестит ярко-синий "мерседес" с кремовыми сиденьями.
- С ума сойти, - говорю я. - "Мерс".
Ленни говорит - и это звучит как шутка, которую он берег лет пятьдесят:
- Роммель бы, поди, от зависти лопнул!


Рэй


Когда я поднимаю глаза от письма, Эми смотрит на меня. И говорит
"Видно, он решил попасть туда в конце концов, так или иначе".
"Когда он это написал?" - спрашиваю я.
Она отвечает: "За несколько дней до того, как..."
Я гляжу на нее и говорю: "Он же мог просто сказать тебе, и все. Зачем
писать-то?"
"Наверно, боялся, что я приму это за шутку, - говорит она. - Наверно,
решил, что письмом надежней".
Письмо недлинное, но могло бы быть и короче, если бы Джек не написал
его тем языком, каким обычно пишут мелкие примечания на оборотах анкет. Это
совсем не похоже на Джека. Но я думаю, когда человек чувствует близкий
конец, он может вдруг стать и многословным, и официальным.
Однако смысл письма в общем-то ясен. Джек хочет, чтобы его прах
высыпали в море с Маргейтского пирса.
Он даже не написал вначале "Дорогая Эми!". Он начал свое письмо
словами: "Тому, кого это может касаться".
"Я рассказала Вику, - говорит Эми. - Он ответил, что тут нет
противоречия. В его завещании указано, что он должен быть кремирован, но
куда потом девать прах - это не оговаривается. Его можно рассыпать где
угодно, лишь бы не в чужих частных владениях".
"И?.."
"И Вик сказал: "Как хочешь, Эми, тебе решать. Хочешь, чтобы это сделал
я, - я сделаю. И постараюсь, чтобы это не слишком отразилось на твоих
расходах. Но одну вещь могу утверждать наверняка, - сказал он, - если ты
этого не сделаешь, Джек никогда об этом не узнает".
"И?.."
Мы сидим во дворе больницы Святого Фомы, напротив Биг-Бена.
Она смотрит на реку, точно размышляет, как она поступила бы, если бы
прах был уже у нее, а Джек попросил бы ее высыпать его в Темзу, под звон
Биг-Бена. Но праха у нас пока нет. Все, что у нас есть, - это пижамы Джека,
две штуки, его зубная щетка, и бритва, и часы, и еще кое-какие мелочи,
которые выдают тебе в полиэтиленовой сумке, когда приходишь за документами.
Так что больше нам туда идти не надо, с этим покончено. Не надо шагать по
этому скрипучему коридору, тоскливо сидеть над чашками чая. И на его кровати
теперь лежит кто-нибудь другой, еще какой-нибудь доходяга.