"Томас Барнет Сван. Зелёный Феникс (Меллония-1) " - читать интересную книгу автора

эфирные масла. Неотъемлемая часть средиземноморского ландшафта.] и другими
цветами, которые можно срывать, не причиняя им боли, стояла кровать,
представлявшая собой деревянную раму с натянутой на нее львиной кожей,
ткацкий станок и шкатулка из кованого серебра, в которой хранились
драгоценные камни - топазы, порфиры [Порфиры - эвфузивная горная порода с
характерной порфировой структурой.], моховые агаты, - найденные на дне
пересохших ручьев или среди деревьев. Их Меллония обменивала у кентавров на
зерно и овощи. Кроме этого, в комнате находились три маленьких круглых
столика на невысоких ножках, вырезанных из древесины умерших вязов. Они
очень походили на большие грибы. За одним столиком Меллония ела, на другом
лежала разноцветная пряжа, из которой она ткала туники и накидки, а на
третьем стояла чаша в форме водяной лилии, и в ней росла маргаритка. Еще у
Меллонии был сундучок с тремя круглыми углублениями, сделанный специально
для хранения ее любимых папирусов на греческом, латыни, египетском -
кентавры, неутомимые путешественники и лингвисты, выучили эти языки и
привезли с собой из дальних странствий свитки с текстами. Меллония все
поняла, когда братья заговорили между собой на дарданском - одном из
диалектов греческого, и Зимородок сказал Фениксу. "Я слышу в лесу какие-то
звуки". (Она чуть не крикнула: "Если вы хотите, чтобы вас не понимали,
лучше говорите по-ассирийски".) Сама Меллония была ограничена в своих
путешествиях. После дня разлуки с деревом она бледнела и становилась вялой,
а через пять дней начинала чахнуть и могла даже умереть. Но она
путешествовала при помощи свитков. Из греческого папируса, написанного
очевидцем, она узнала о падении Трои, у нее был экземпляр египетской Книги
мертвых, а ее собственный народ славился своими плачами и хвалебными
песнями - пеанами, которые также были записаны на свитках. В плачах
рассказывалось о приходе зимы, о смерти листьев, о скорби матери, когда у
нее вместо девочки рождается мальчик; в пеанах - о пробуждении от Белого
Сна и о том, как хорошо бежать босиком по свежей траве навстречу подругам.
Но сейчас ей не хотелось читать - ни стихи, ни исторические хроники -
ничего.
Меллония лежала на кровати, и ей казалось, будто она опускается на
нагретые солнцем листья и начинает видеть сны наяву. Колокольчики из
горного хрусталя, висящие среди ветвей вокруг дома, нежно звенели,
покачиваясь на ветру, и душа ее перенеслась в сердцевину Священного Дерева,
таинственную и загадочную, но теперь уже не страшную. Кто-то наблюдал за
ней, стоя рядом с деревом. Дриада? Это был мужчина. Зимородок. Он сделал
движение в сторону двери, лицо его было добрым и грустным. "Нет, - хотелось
крикнуть ей. - Мужчинам запрещено сюда входить! Сюда нельзя входить даже
дриадам, когда одна из них ждет Бога". "Да, - хотелось крикнуть ей. -
Рискни войти, ведь твои глаза такие же голубые, как оперенье зимородка,
приди ко мне в Дерево вместо Бога, лица которого я никогда не видела! "
О, таким сладким и грешным снам разрешено приходить незваными гостями
лишь по ночам, но она не потерпит их днем. Меллония вскочила на ноги,
взглянула в одно из окон, вдохнула чистый, напоенный ароматом листьев
воздух и ощутила доброту, исходящую от ее дерева. Было ли это видение
предчувствием? Дриады порой обладали благословенным или проклятым даром
предвидения. Нет, такого быть не может! Всего лишь минутная фантазия, и ни
в коем случае нельзя ей потворствовать. Сейчас она принесет из кладовой,
расположенной среди корней, сыр и вино, испечет для Скакуна в маленькой