"Григорий Свирский. Штрафники " - читать интересную книгу автора

убыточными... Так он и пустует, на семи ветрах, памятником эпохи...
Открывателям дали Сталинскую премию.
- Теперь дадут Ленинскую тому, кто его закроет окончательно, --
проворчал толстяк, сидевший внизу. Голос у толстяка высокий, бабий. Лицо
желтоватое, как у больного лихорадкой, с широкой развитой челюстью, как у
бульдога. Глаза круглые, насмешливо-печальные, с какими-то желтоватыми
огнями. Татарские глаза. Называли толстяка, тем не менее, Давидом
Израилевичем.
Еврей с бульдожьим татарским лицом, видно, уже все для себя решил и
каждый раз отделывался шуточками:
- Человечество было убеждено, что земля стоит на трех китах, пока не
пришли геологи. Они-то и внесли путаницу.
Он чокался безмолвно с маленьким нервно дергавшимся корейцем, настолько
сморщенным, что, казалось, перепутал Создатель: кожу на великана отдал
низкорослому, иссохшему; она отвисала, колыхалась на тонкой шее, запалых
щеках, высоком сократовском лбу: от этого, что ли, казалось, что человек ни
секунды не отдыхает. Какой-то вечный двигатель.
Подвыпившие инженеры из соседних купе принесли ему зарубежный журнал
мод, призывая убедиться в том, что все красавицы мира удлиняют себе глаза до
его эстетического стандарта.
- Марш отсюда! - вскричал кореец на радость любителям подтрунивать.
-- Все! К чертовой бабке!.. - он с силой задвинул дверь купе, воскликнув с
прежней яростью: - Для геологии Хрущ страшнее Иосифа свет-Виссарионовича.
Страшнее сатаны!.. Хрущ напутал на столетия. Жулико-жулико!..
Я свесил голову с полки, спросил, за что это так Хруща? Он открыл
ворота тюрем...
Кореец поднял ко мне свое узкое лицо с перешибленным носом.
Неестественно приподнятые ноздри его подергались воинственно. Однако
разъяснил терпеливо. С цифрами, которые он помнил, как любимые стихи.
Хрущев нарушил топливный баланс страны. "Взорвал его к чертовой бабке!
-- выкрикнул он. - Доложили ему, что гидростанции дороги, строятся долго,
он вскричал: "ТЭЦ! ТЭЦ! ТЭЦ!". Понатыкали тепловые, на угле, электростанции,
как редиску. Что ни город, то ТЭЦ. А угля - нехватка... Схватились за газ,
как утопающий за соломинку. Газеты зазвонили: "Газ! Газ! Газ!" Перевели на
газ всю прорвищу угольных станций, металлургию, электрохозяйство,
машиностроение, военные заводы, химию, быт... Всю Россию!.. А газ --
тю-тю!.. Очередное Халмер-Ю... - Глаза корейца от испуга почти округлились.
-- Как накормить крокодила?"
Впервые услышал тогда это выражение. Ненасытным крокодилом мерещилась
геологам промышленность России.
Геологи спорили, перебивая друг друга, весь день. Давид Израилевич
добродушно отшучивался, пока кто-то, сидевший внизу, под моей полкой, не
заглушил всех рокочущим басом:
- Веселиться нечего! Живем в стране неограниченных возможностей и
всевозможных ограничений... - Взяв карандаш, он начал подсчитывать на
обрывке газеты, сколько миллиардов они, геологи, кинули коту под хвост. Я
видел лишь его руку, разлапистую, жилистую, крестьянскую. Наконец,
прозвучало свирепое:
- Чего хорониться за Сталина, за Хрущева, Брежнева, Крепса... Сами
говно! Научные подстилки! Вернетесь, повесьте у нашего Министерства красный