"Григорий Свирский. Штрафники " - читать интересную книгу автора

Горегляд, старший инспектор Цин, старший геолог Матюшкин... - Он назвал еще
несколько фамилий.
- Хочешь поехать? - спросил меня тот же знакомый по Заполярью геолог,
когда мы прощались с ним у выхода. - Советую! Такое бывает один раз в
геологическую эпоху. После Сталина - не помню... Редкая возможность постичь
непостижимое. Заказывать тебе билет?..


ПРОСПИРТОВАННЫЙ ПОЕЗД
Поезд Москва--Воркута заправляется спиртом, как самолет - бензином.
Задымленный, с ледяными натеками состав поглощает целые цистерны спирта,
правда, в различной посуде.
Я задержался у ступенек вагона в удивлении: "Столичную" грузили
ящиками, прямо с автокара, расплачиваясь с носильщиками поллитровками. Затем
протащили огромные, из-под кислоты, бутыли в плетеных корзинках, крича
проводнице: "Да не кислота, мать, не сомневайся!..", "Не взорвем, родимая!
Сами гнали!.." Когда стали подымать в закоптелом самоваре, осторожненько,
чтоб не расплескалось, проводница в деревенском платке поверх форменной
шапки не выдержала:
- На посуде экономите, черти подземные!
Молодцы в парадных шахтерских кителях с золотыми аляповатыми вензелями
приткнули самовар в тамбуре, пояснили коснеющими языками:
- Не забижай нас, мамм-маша. Много ль в двух руках унесешь! А насчет
посуды не с-сомневайся!..
Отходил поезд во тьме, без сигналов и толп провожатых, дымя трубами,
как теплушечный солдатский состав. Кто-то спрыгнул на черный от угольной
крошки перрон, упал на спину, матерясь, голося в пьяном исступлении:
- Так и передай! Убью Петьку и ее! Убью суку!
В нашем купе битком геологов. Из коридора то и дело просовывается
чья-либо голова: "Геологи, штопор есть?", "Геологи, сольцы дадите?"
Кто-то вышиб первую пробку ударом ладони под одобрительное цитирование
древних текстов: "Веселие на Руси есть пити..."
Спустя час пустые бутылки у ног позванивали, как колокольцы.
Птица-тройка, а не поезд. Где ты, Гоголь?!.
За полночь купе опустело. Те, кто помоложе, перебрались в соседнее, где
взрывалась гитара и застуженный бас сипел:
А я выбираю свободу,
И пью с ней сегодня на "ты"!
Подкрепление от геологов подхватило с веселым остервенением:
А я выбираю свободу
Норильска и Воркуты!..
Остервенение росло по мере того, как шахтеры в соседних купе вместо
того, чтобы поддержать про свободу, забивали ее традиционным ревом: "А ночка
те-о-омная была-а..."
Не пело лишь наше купе. Не пело и, к моему удивлению, не пьянело.
Только стало разговорчивее. Спорили о своем, на меня, дремавшего на верхней
полке, никто не обращал внимания. Больше всего - о Халмер-Ю и Никите
Хрущеве. И то, и другое обернулось для России напрасной надеждой...
В Халмер-Ю, севернее Воркуты, открыли уголь. Заложили шахты. Выстроили
многоэтажный город. А потом его на две трети заколотили: шахты оказались