"Роман Светлов. Прорицатель (роман)" - читать интересную книгу автора

настолько растерялся, что их лики слились для него в одно могучее и
властное лицо, которое спросило:
- Это он?
- Да, Зевс! - улыбаясь ответил Гермес. - Я едва успел подхватить его.
Мать бросила бы его на камни.
- Чего же испугалась Дриопа? - спросил Зевс.
- Посмотри, Повелитель, - Гермес откинул край заячьей шкурки с
ребенка.
На мгновение Калхаса охватил ужас. Густая борода охватывала личико
младенца. Тело покрывала вьющаяся козья шерсть, ноги кончались копытцами,
а на голове явственно были видны небольшие рожки. И, наконец, сквозь
шерсть проступал багряный фаллос совсем не младенческих размеров. Существо
сладко потягивалось, издавая урчание одновременно детское и звериное.
Потом оно открыло глаза, а, увидев бога, склонившегося над ним,
состроило необычайно уморительную физиономию. Зевс расхохотался - смех
рассыпал богов, они перестали сливаться в нем одном, и Калхас с радостью
вторил хохочущим олимпийцам кругом обступивших Гермеса. Ужас пропал,
предсказатель испытывал ясную и чистую радость от близости к Средоточию
мира.
Боги не обращали на него внимания. Они подхватили странного младенца,
передавали его с рук на руки, а Калхас узнавал их, одного за другим -
Аполлон, Гера, Гефест, Афродита...
- Он насмешил всех, - промолвил Гермес.
- Всех насмешил!.. Всех насмешил!.. - принялись на разные лады
повторять Олимпийцы.
- Да, ты принес удивительного сына, - повернулся Зевс к Вестнику. -
Пусть именем его будет слово, которое повторяется здесь чаще всего!
- Пан! - воскликнул Гермес и принял своего сына из рук Артемиды.
- Дриопида убежала от него... - то ли спросил, то ли утвердил Зевс. -
На Земле будут целые племена нимф, дриад, женщин, которые станут убегать
от него, но эти копытца их догонят. Горные склоны - его царство; глаза его
будут здесь, а ноги - на земле.
Гермес склонил голову.
- Благодарю, Повелитель. Мудро твое решение!
Он поцеловал ребенка, а тот, смеясь, начал хватать его за полы шляпы.
- Держи, - неожиданно сказал Гермес и отдал Пана в руки Калхаса.
Аркадянин осторожно сжал руками теплое мохнатое тельце, и его грудь
свело от страха и радости, печали и удивления, растерянности и счастья.
Пастуху казалось, что сейчас его сердце разорвется на части - так много
чувств оно вмещало. Потом все затопила нежность - он забыл и о золотых
чертогах, и о Зевсе, и о сонме Олимпийцев. Лишь легкая хрупкая тяжесть в
руках - больше ничего он не ощущал. Нежность породила в душе горькую
твердость, а еще - грусть, от которой на глазах едва не навернулись слезы.
Но Пан схватился ручками за его щеки и заулыбался во весь свой
беззубый рот. Он весело сморщил нос и залился детским беспричинным смехом.
Калхас тоже засмеялся, с облегчением чувствуя, как детский голос смывает с
его глаз грусть.
Гермес подошел к нему вплотную, и ребенок потянулся к отцу.
- Благодарю, - сказал бог, забирая младенца. - Вынести эту тяжесть
нелегко, но ты сможешь. Ты не бросишь его подобно матери, а он не бросит