"Роман Светлов. Прорицатель (роман)" - читать интересную книгу автора

другого. Не знаю, осталось ли это в твоей памяти - обычно после лихорадки
такое забывается. Иногда ты бредил. Эвмен приказал, чтобы около тебя
постоянно кто-то находился - и для помощи, и чтобы не пропустить Слова.
Калхас горько покачал головой.
- Вы предусмотрительны.
- Ты прорицатель, а для богов, думали мы, все равно, когда
пользоваться твоими устами. Больные люди, я читал, открывают удивительные
вещи.
- Так что я открыл вам?
- О богах - ничего. Мы ошиблись. Ты только один раз упомянул имя
Гермеса. Остальное время ты говорил о Гиртеаде. Точнее - не "о", а с ней.
Иероним умолк, закусив губу. Потом вздохнул и продолжал:
- Я завидую, Калхас. Не хочу гадать, как в твоей душе подбирались
слова, но мы были потрясены. Даже Дотим - он тоже слушал твой бред - не
стал хмыкать и строить рожи. Он старался вызнать у меня, что это за
женщина, с которой так разговаривают. Я объяснил, но одноухий, по-моему,
так до конца и не поверил. Потому что сказал: "А вдруг душу Калхаса Гермес
унес на Олимп, и он сейчас болтает с богинями?"
- Ничего не помню. - Калхас ощущал в памяти темный провал между
первым днем болезни и сегодняшним пробуждением. Только озноб пробегал по
телу; хотелось закрыть глаза и забыться в ласковом солнечном тепле. - Мне
почему-то беспокойно. Может быть, это из-за болезни. Ну хорошо, буду
надеяться, что Гиртеада не обижена на меня.
- Я думаю, она знает о твоей болезни. Стратег пригласил сразу
нескольких местных лекарей, а от них новости распространяются в одно
мгновение, - успокаивающе сказал Иероним. - Как только ты встанешь на
ноги, мы накупим всяких дорогих безделушек, тряпок и отправимся к Софии.
- Завтра, - убежденно сказал Калхас. - Завтра я буду на ногах... Не
качай головой, Иероним, я знаю свои силы, а Гермес поможет мне. Поэтому
прошу тебя, возьми из тех денег, что подарил Антиген, сколько нужно и
отправь кого-нибудь за покупками.
- Не фантазируй. Мы говорили с тобой недолго, а ты от слабости весь
уже в испарине. Завтра нужно будет полежать и послезавтра тоже.
- Иероним, а тебя очень прошу, - взмолился пастух. Отправь людей за
покупками, а завтра увидишь сам: я встану. Обязательно...
Уговоры продолжались всю первую половину дня. Наконец мягкая душа
историка уступила напору Калхаса. Добившись своего, пастух потребовал еды
и набивал свой желудок даже тогда, когда тот, отвыкший от обильной пищи,
угрожал извергнуть ее обратно.
Назавтра Калхас заставил себя встать и пройтись по комнате, в которую
вечером перенесли его ложе. Это оказалось сложнее, чем он думал. Слабость,
дрожь в ногах, головокружение, темнота перед взором от прилившей к голове
крови - все это приходилось терпеливо преодолевать. Он знал, что выглядит
очень бледно, поэтому налил себе много вина. Оно заставило порозоветь
щеки, а все, что происходило вокруг, стало казаться более легким и ярким.
- Посмотри на себя. Тебе не свататься нужно идти, а поминальный пир
заказывать! - ворчал Иероним, сопровождая пастуха к Софии. - Откуда в тебе
такое упрямство? Клянусь твоим Гермесом-вестником, оно не божественного
происхождения... Нет, если бы Дотим изволил так упрямиться, я бы принял
это как должное, но ты казался мне не таким...